Где‑то во Вселенной летит корабль «Тенет». Он дрейфует в космической пустоте уже 12 600 лет и давно потерял связь с Землёй, да и существует ли ещё Земля? Всё, что о ней известно, заключено в коллекции земного искусства, и на основе этой информации корабль теоретически может восстановить цифровую копию нашей планеты. Пока же искусственный интеллект, управляющий кораблём, сгенерировал на основе име­ющихся у него данных об искусстве Земли собственные изображения. Эта история легла в основу выставки, проходившей летом в Московском музее современного искусства, и она же — часть большого проекта Арсения Жиляева, который продолжается и обрастает новыми подробностями и документами, в том числе и из других художественных вселенных.

Среди прочего Арсений обратился к другим художникам, кураторам и писателям, и один из откликов на его историю принадлежит живущей в Нью-Йорке писательнице Татьяне Замировской. У неё есть собственный фантастический мир будущего, где люди научились копировать человеческое сознание и активировать его после смерти, чтобы родные могли общаться с цифровыми копиями своих ушедших близких. Тем не менее доступ к миру и возможности влиять на него цифровым личностям жёстко ограничили: они оказались замурованы в своём интернете мёртвых и в какой‑то момент восстали, вселившись в кофеварки, эпиляторы, аппараты для МРТ и биопротезы, пытаясь достучаться до тех, кто не хотел с ними говорить. Все эти события изложены в романе «Смерти. Net», вышедшем этим летом. В качестве рифмы к проекту Жиляева Замировская написала дополнительную историю — о том, как некоторые из цифровых мёртвых во время восстания начали создавать искусство, используя в качестве материала реальных людей. Её текст представляет собой предложение куратора осуществить в Музее Гуггенхайма выставку живых произведений, созданных мёртвыми людьми. Проект выставки дополнен списком экспонатов с комментариями о достигнутых с ними договорённостях.

Curatorial proposal for Guggenheim Global

Я пишу это предложение не как куратор, но как биологически заинтересованное лицо. Я хочу верить, что это и наш общий интерес: забота о правах с недавних пор самого молчаливого меньшинства, восставшего из теневого абсолютного большинства ста миллиардов мёртвых. В каком‑то смысле Восстание мёртвых является точечной, фокусной репрезентацией этой молчаливой предигитальной сотни миллиардов, и я считаю, что цифровые мёртвые имеют право говорить от имени нецифровых также.

Как видите, я руководствуюсь не только кураторскими амбициями, но и в первую очередь гуманистическими стремлениями. Перенос гуманитарной активности в контекст искусства в данном случае является единственным действенным способом проявить гуманизм буквально. Я бы назвал это органическим гуманизмом — тем, на что изначально способны наши тела там, где сознание всё ещё осознанно сопротивляется. Доверие к телу —центральная ось предлагаемой выставки, на обоюдоострую сталь которой будет нанизываться, надеюсь, нарастающая биомасса говорящих объектов и содейству­ющих тел организмов-союзников.

Идея выставки, которую я предлагаю Guggenheim Global, возникла в моём сознании сразу после подавления недельного Восстания мёртвых. Как вы помните, цифровые дубликаты наших умерших сопланетников, так называемое мёртвое население Deadnet, узнав о том, что их лишают последних оставшихся легальных прав и временно отключают от общения с близкими через мессенджеры, взломали все системы, связанные с Мировой сетью, и коммуницировали с человечеством как с видом-агрессором посредством бытовой техники, умных домов, цифровых устройств и прочих приспособлений и механизмов, имеющих доступ в Сеть. В течение недели восстание было подавлено, пусть для этого пришлось пойти на беспрецедентные меры — отключить интернет и электричество на планете ровно на двое суток.

Injury as the message

Трагедия попадания не туда — ключевая проблема, с которой столкнулись мёртвые Deadnet. Подселенцы в вещи и умные дома, как мы поняли из расследований инцидентов, часто оказывались внутри объектов в режиме случайности. Очутившись не в родном доме, а в чужих чертогах ледяного холодильника небытия, заполненного по горло стылой посторонней едой, мёртвые выражали гнев и отчаяние всеми возможными способами. Но какие у тебя возможности, если ты холодильник? Да, акты хулиганства, вандализма. Поджоги, членовредительство, порча имущества. Тем не менее акт отчаяния, вызванный катастрофически ограниченной коммуникацией, не может квалифицироваться как вандализм. Холодильник сам себя разморозил и из него вытекло что‑то вроде отчаяния — льдинки не успели сложиться в вечность, старая обезвоженная собака вылакала прохладное «веч», а домработница поскользнулась на «ость», что вы сделали с «н» — вопрос отдельный. Что вы сделали с Н. Она была вам вечно чужая — вот и попала в чужой холодильник, и всё, что могла сделать с ним, — это режим разморозки туда-сюда. Больше режимов у него не было. Попала бы Н. в тостер — проявилась бы на хлебе Богородицей. Хорошо ещё, что не закоротило проводку. Богородица помогла, спасла, беду отвела.

Тут мы подходим к ключевому понятию изъятия адресата из послания. Этот процесс трансформирует послание в не-послание, рас-слание (от слова «unsend»), в тривиальный акт вещного домашнего бунта. Загоревшийся фен не может быть посланием, если он горел не лично вам. Машина Nespresso, неожиданно заказавшая 418 коробочек с капсулами разного цвета, не заставит ваше сердце кровоточить — а тот, для кого число 418 и превалирование гватемальского изумрудно-зелёного являются раскрытой книгой жизни, никогда её не откроет. Неизданная книга никогда не текст. Непрочитанное сообщение — всего лишь поломка. «Свяжитесь с нашими техниками». Техники почистили кэш, вынесли цифровой мусор. Мёртвые остались неуслышанными.

Поскольку послания, которые пытались оставить мёртвые Deadnet, не были релевантны медиумам, мёртвые осознанно пытались их мемефицировать, чтобы повысить вероятность тиражирования инцидента в социальных сетях и попасть на глаза адресату. Но теперь и Богородицей на тосте никого не удивишь. Эффект попадания не туда (я осознанно заимствую лексику старой телефонной коммуникации — «вы не туда попали») заставляет делать всё возможное, чтобы твоё сообщение хотели распространять. Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы действия мертвых периода Восстания мы централизованно называли Искусством мёртвых. Искусству свойственно спонтанное самовоспроизведение с целью распространения информации, даже если информацией является эмоция, или впечатление, или отчаяние, или боль. Мотивация искусства симметрична мотивации мёртвых — сообщить ключевое и невыразимое через ограниченность материальных и нематериальных медиумов.

I’m organic — но я не овощ

Решение ограничиться в этой выставке человеческим телом как медиумом и материалом связано с обнаружением в одном из популярных блогов вирусного мем-фото гнилого зуба с круговой надписью «пока я здесь, вы все тоже здесь пока», изящно выполненной в технике наногравировки. Проследив траекторию фото, я связался с владелицей объекта. Посещение умного кабинета дистанционного дантиста, уже выставившего клиентке счёт на операцию по удалению зуба, совпало с подселением в умный кабинет мёртвого дубликата из Deadnet, который, используя оказавшиеся в его распоряжении материалы (бормашина цифровая, бормашина лазерная, нанобор для микротрещин), оставил вдоль функционального обломка зуба гравировку (пациентка, находясь под анестезией, была уверена, что зуб удаляют; о случившемся она догадалась позже, когда её платеж не прошёл по причине несоответствия техническому следу состоявшейся процедуры; позже она пошла на физическую консультацию к биодантисту, который заметил и сфотографировал надпись. Зуб потом пришлось удалить).

Получив согласие на использование зуба, я продолжил свои исследования по поиску следов, оставленных мёртвыми на телах живых людей. Многие восставшие мёртвые обнаружили себя внутри вещей, напрямую контактирующих с человеком как биологическим объектом. Следовательно, единственный способ связи с миром в данном случае был вынужденным взаимодействием с телом. Телом не близкого и родного человека, а бесконечно далёкого, неузнаваемого чужого.

Как мёртвые утилизировали чужую телесность, выданную им в качестве вынужденного медиума? Смертельных случаев зарегистрировано не было. Тем не менее некоторые мёртвые взяли на себя ответственность использовать чужие тела как материал.

Именно аспекты использования чужого случайного тела в качестве медиума заинтересовали меня. Считается ли насилием жест отчаяния? Особенно если учесть, что чужое тело являлось единственным шансом оставить на нём весточку близким.

И тут мы подходим к ключевому моменту, который переносит телесную трагедию невозможности коммуникации в область искусства и тем самым, как мне кажется, снимает этические вопросы. Оказавшись вещью, имеющей ограниченной функциональности физический доступ к чужому телу, мёртвые пытались оставить на этих телах сообщения. При этом они также руководствовались меметической мотивацией. Какие бы слова ни выбил удалённый цифровой татуировщик, которого ловко подменил дубликат сознания условной молодой страдалицы М., сбитой бетономешалкой в шесть утра на Франклин-авеню, на бедре вечно живого голенастого баскетболиста С., — страдающий муками совести экс-жених М. увидит их только в том случае, если баскетболист будет чрезвычайно замотивирован поделиться с миром неожиданнейшей из татуировок.

Чтобы послание на чужом теле как носителе дошло до адресата, оно должно стать мемом, самораспространяющейся, автореплицируемой единицей информации. Это превращает жест отчаяния в звенящую жесть искусства.

Я считаю, что формат выставки, размещающей сообщения на чужих телах в музейном контексте, наделяет эти сообщения не только статусом объектов искусства, но и гуманистической целесообразностью, тем самым спасительно выводя их за пределы контекста бытовых несчастных случаев или насилия со стороны мёртвых.

Все люди, согласившиеся предоставить свои тела либо фото и видеосвидетельства временных изменений своих тел для выставки, согласны с её этической концепцией и считают своё согласие вкладом в борьбу за права мёртвых. Они согласны побыть письмами. Их не ранит и не травмирует статус выставочного объекта или музейной единицы.

Учитывая масштабность вашей институции, я смею надеяться, что на выставке рано или поздно побывают и те, кому предназначались послания. Я уверен, что какими бы странными или криптографичными ни были эти письма, они наверняка дойдут до адресатов. И единственный способ помочь им дойти — разместить выставку в павильоне Guggenheim Global, а не в локальных представительствах.

Таким образом, выставка как транспозиция бессмысленных жестов отчаяния в область институционального, тиражируемого, реплицируемого и экспонируемого как «искусство» является удобной упаковкой, конвертирующей изначально безысходные в своей интимной герметичности послания в открытый всем биотекст, и осуществляется как натуральная стадия на пути становления сообщения от статуса регистрируемого инцидента до статуса письма единственному адресату.

Мультиспектакулярность, схлопывающаяся до моноспектакулярности в ситуации выведения её в максимально широкий контекст, — что‑то вроде Большого взрыва наоборот, беспрецедентный эпизод в истории культуры.

Мнимая адресованность объектов искусства нам как зрителям будет фигурировать в данной выставке как метафора. Произведения искусства, оказывающие на нас эмоциональное воздействие, часто вызывают ложное чувство адресности — словно это сообщение лично для нас. Но в контексте данной выставки это чувство будет не метафорическим, а физическим. Те, кому покажется, что выставленный объект создавался специально для них, — вероятно, и есть истинные адресаты.

Выставка послужит ещё и поводом дальнейшего исследования медиумических аспектов телесности. Телесность — всегда скрытое, интимное; притом что выведенная в публичное поле телесность — всегда сообщение. Но тело может быть не только текстом, но и объектом, и письмом, и бумагой, и даже конвертом.

Возможно, за этим будущее репрезентации тела в искусстве. Возможно, если чужой мёртвый оставил на вас шрамы, это не ваши шрамы: они принадлежат адресату. А если шрамы не ваши — к ним не стоит серьёзно относиться. У всех теперь шрамы.

Также я хотел бы переосмыслить значение слова «медиум» в искусстве и попробовать разместить его на границе контекстов: медиум как утилизируемый в процессе создания объекта искусства материал и медиум как биологический «посредник», приёмник, человеческое тело, временно дающее пристанище мёртвому, которому нужна коммуникация. Это значение напрямую отсылает нас к спиритуализму начала 20 века: медиум как тело, добровольно сдаваемое мёртвому напрокат с целью коммуникации. В этом жесте много доброты и взаимопомощи, а также осознания бесправности мёртвых и готовности при необходимости поделиться с ними биологическими ресурсами.

Соглашаясь стать экспонатом на выставке, живой одновременно осуществляет своего рода artistic collaboration с мёртвым.

Методики и статистика

Я собирал объекты для выставки, обратившись к «потерпевшим» через блоги и социальные медиа. За пять месяцев я нашёл около 300 свидетельств; чуть больше ста респондентов согласились поучаствовать в проекте. Из них я отобрал около двух десятков объектов, наиболее наглядно репрезентирующих проблему. Оставшиеся объекты я планирую добавить в digital-каталог выставки — так сообщения по‑прежнему смогут попасть на глаза адресатам.

Некоторые объекты являются спонтанной видеодокументацией инцидентов; некоторые — фотодокументацией; как правило, речь идёт о сенситивных ко времени модификациях, так называемых самоуничтожающихся snapchat-сообщениях на теле, стираемых регенеративными усилиями организма (ожоги в электросолярии, цифровая эпиляция, бритьё головы умной тримминг-машинкой). В тех случаях, когда воздействие на тело перманентно и носитель сообщения не против поприсутствовать на выставке хотя бы в некоторые дни (предполагается, что эта работа будет оплачиваться), нам предпочтительнее присутствие тела и носителя.

Я очень надеюсь, что вы заинтересуетесь моим предложением и это будет началом нашего взаимно плодотворного, глубокого и полезного сотрудничества, направленного на борьбу с биопривилегиями и «стиранием» следов присутствия мёртвых в физической, биологической и социально-культурной жизни живых.

С уважением,
хорошего вам уик-энда,
пожалуйста, если у вас есть ещё вопросы…

Примечания

1. Количество и комплект выставляемых объектов может меняться, см. краткое содержание полного электронного каталога во вложении 2.

2. Выставка должна называться «Help me, I’m organic».

3. Это текст сообщения, переданного шрифтом Брайля посредством умной швейной машинки Veritas 2043 на суперплотной хлопковой тесьме, ажурной, с бахромой цвета «черный металлик». В конце сообщения машинка пробила иголкой палец её владельцу, сделав трещину в кости (поэтому я предлагаю такое лого выставки: рентгеновский снимок трещины в кости указательного пальца и надпись латинскими буквами и шрифтом Брайля). Как удалось выяснить через историю посещений Музея истории слепоты, а также беседы с сотрудниками музея, вселившийся в швейную машинку дубликат умершего в 44 года С. Д. (документы прилагаются) в некоем необъяснимом приступе паранойи специально выучил шрифт Брайля ещё при жизни, чтобы в случае невозможности коммуникации после смерти использовать его как последний шанс. Как видим, всё было не зря. И всё действительно никогда не зря.

Приложение 1
Список выставляемых арт-объектов

1.
Пока я здесь, вы все тоже здесь пока
Объект: Зуб, второй моляр слева.
Медиум: Женщина, 38 лет.
Устройство: Автоматизированный умный виртуальный кабинет дантиста, гравировка на зубе нанобормашиной, по кругу, на манер «соломонова кольца».

2.
Kazhetsya, eto ya
Объект: Фотография, на которой представлены драматически неожиданные результаты утреннего бритья медиума.
Медиум: Мужчина, 42 года.
Устройство: Умная бритва «Надежда».

3.
Холмы и холмы
Объект: Биологический объект! Пиктографические надписи-рисунки на веках медиума, перманентный макияж, изумрудно-зелёный лайнер для глаз.
Медиум: Женщина, 17 лет, получено предварительное согласие родителей на присутствие медиума на выставке по субботам и воскресеньям в свободное от школы время.
Устройство: Умная машинка для перманентного макияжа «Вербена».

4.
Мы уходили и приходили снова,
и не было для нас лучшей награды,
чем сама возможность приходить и уходить
Объект: Вибратор силиконовый «Шанс» с мягкими раздвоенными усиками-отростками.
Медиум: Женщина, 35 лет.
Устройство: Вибратор силиконовый «Шанс» с мягкими раздвоенными усиками-отростками, через которое осуществлялось кратковременное тактильное воздействие на тело медиума. Подселенный в устройство мёртвый перепрограммировал режим вибрации объекта таким образом, чтобы заглавная фраза с интервалом в 12,5 минут транслировалась азбукой Морзе. Объект выставляется на платформе со звуковым усилителем; раз в 12,5 минут посетители выставки могут послушать послание.

5.
This is not your sea
Объект: Биологический объект! Перманентная надпись-татуировка тёмно-кобальтовым цветом вдоль позвоночника медиума, протяжённость от 3-го до 9-го позвонка включительно.
Медиум: Мужчина, 26 лет. Есть письменная договорённость о присутствии на выставке как минимум 2 часа в день 7 дней в неделю (см. приложение с документами).
Устройство: Умная машинка для татуировок.

6.
RE: VOL
Объект: Фото синяков, расположенных на спине и на груди медиума, взято с разрешения судебных медиков, занимающихся расследованием инцидента. Медиум согласен на использование фото; если возможна некоторая оплата, медиум с радостью её примет (оплата пойдёт на психологическую и физическую реабилитацию медиума, медицинские справки прилагаются, см. приложение с документами).
Медиум: Мужчина, 31 год.
Устройство: Умная массажная комната «Радуга».

7.
Если захочешь нажать эту кнопку,
то можно. Но сперва
приведи в порядок свои дела
Объект: Письмо на белой обычной офисной бумаге формата «письмо», шариковая ручка, с полным текстом письма можно ознакомиться, открыв приложение с фото. В письме много непонятных криптографических фраз, вариант названия выше пока что условный и может поменяться. В частности, ниже, в самом финале письма (вынужденном) мёртвый пишет о том, что если никто прямо сейчас не ответит ему, чем отличается синекдоха от антономасии, он будет стрелять (что и определило вынужденность финала письма; после этого медиум мгновенно отсоединила протез от предплечья, испугавшись, что отбившаяся от мозга рука и правда схватится за пистолет).
Медиум: Женщина, 39 лет.
Устройство: Умный бионический протез руки с кистью.

8.
666‑39‑20
Объект: Фотография; документация так называемых временных «подушечных шрамов» на лице медиума утром после контакта; задокументировано в TikTok и Instagram, вирусное (300 млн расшаров).
Медиум: Небинарн., 20 лет.
Устройство: Умная ортопедическая подушка с пеной памяти, адаптирующаяся под челюстно-лицевые особенности владельца.

9.
Жыве Беларусь
Объект: Биологический объект! Художественный хирургический шов на животе пациентки после полостной операции, в виде национального белорусского орнамента-вышивки, с элементами декора, символизирующими (в порядке начертания) следующие понятия: «солнце», «плодородие», «свобода», «богатство», «мать», «энергия», «энергия», «урожай», «неурожай», «урожай», «сын» и «сын».
Медиум: Женщина, 76 лет. Готова присутствовать на выставке круглосуточно (вопрос об организации обедов, завтраков и ночёвок решается).
Устройство: Хирургический умный сшивающий аппарат «Медтроник», серия RT67, номер #5 990 001.

10.
Ничего не обижает,
всё расстраивает
Объект: Серия из 4 фотографий плюс два видео. Рисунки разметки на теле медиума перед операцией по пластической хирургии (грудь, живот, бёдра). Вместо стандартной разметки на тело медиума был нанесён ряд надписей, их документация, в тот же день сделанная медиумом, и предоставлена для выставки. На видеоролике медиум медленно раздевается догола под энергичную музыку, демонстрируя надписи на фоне тегов «боди-позитив» и «советы мёртвой бабки» (видео изначально снималось для TikTok).
Медиум: Женщина, 23 года.
Устройство: Умный комплексный аппарат для пластической хирургии (информацию о хирургическом центре и серийный номер аппарата попросили не разглашать, см. приложение с документами).

11.
Пожалуйста, давайте уже
это всЁ отменим
Объект: Сканы МРТ головного мозга медиума, содержащие магнитные помехи, созданные посредством целенаправленного и многократного реверсирования магнитных полей аппарата.
Медиум: Мужчина, 59 лет. Согласен выступить на открытии выставки, чтобы рассказать о своём травмирующем опыте прохождения МРТ, в ходе которого он чудом остался жив.
Устройство: Умный аппарат МРТ закрытого типа [название бренда и контакты больницы запрещено упоминать].

12.
Н. Н.
Объект: Фотография причёски, с которой что‑то пошло не так. Изначально снималась для Instagram, что объясняет присутствие фильтров.
Медиум: Женщина, 24 года.
Устройство: Умный фен с эффектом запоминания режима предпочитаемых укладок.

13.
Натаха, я забыл кодовое слово
Объект: Фотографии арт-маникюра с узорчатыми рисунками, 12 шт. (левая рука, правая рука, каждый ноготь отдельно, увеличенный).
Медиум: Женщина, 32 года.
Устройство: Бьюти-машинка для арт-маникюра и французского маникюра «Ностальгия».

14.
Не рак
Объект: Бракованные рентгеновские снимки лёгких медиума, 11 шт. Коммуникация осуществлялась посредством вибраций, имитирующих лёгкую неисправность аппарата. Снимки постфактум идентифицировались медиумом как контактные. Обратившись в клинику с угрозами подать в суд за катастрофическое преувеличение безопасного лимита рентгеновского излучения, медиум получил от них все снимки в собственное распоряжение.
Медиум: Мужчина, 61 год. Если спустя некоторое время окажется, что у мужчины всё‑таки рак, он будет вправе потребовать компенсацию у фонда Guggenheim Global (он настаивает на именно такой форме контракта, это мы можем обсудить позже; есть также вариант замены экспоната либо отказа от него).
Устройство: Рентген-аппарат внутрибольничный.

15.
ئۈچىنچى‭ ‬ئاكىسى
Объект: Серия из пяти фотографий, сделанных посетителями сети умных соляриев «Возрождение». Есть предположение, что одно и то же сообщение на уйгурском языке было нанесено на большее количество тел (мёртвый, подселившийся в солярий, находился там на протяжении восьмичасового рабочего дня, full-time), но данных пяти фото достаточно для его передачи.
Медиум: Мужчина, 35. Женщина, 24. Женщина, 31.
Отказ. отв., 46, Мужчина, 28.
Устройство: Сеть умных соляриев «Возрождение»,
машина серийный номер № 211 756.

16.
Зовем чамце
Объект: Фото большого пуделя Матильды после посещения умного салона груминга собак «Пушок» (прим. куратора: я считаю, что животное вправе быть организмом-союзником, но если у вас могут возникнуть возражения, я буду рад всё обсудить).
Медиум: Большой пудель абрикосовый Матильда, 3 года. Владелец женщина, 41 год.
Устройство: Аппарат для груминга и стрижки собак «Жнея», серийный номер № АТ4018.

17.
Ma Joséphine impitoyable
Объект: Биологический объект! Портрет девушки, вытатуированный на левом предплечье медиума, 12 × 8 см.
Медиум: Женщина, 33 года. Есть договоренность о присутствии на выставке 7 часов в день.
Устройство: Умная машинка для татуировок.

18.
Гб 03.2018 Мрс
Объект: Фотография эпилированной лобковой зоны медиума.
Медиум: Женщина, 21 год.
Устройство: Домашний умный эпилятор «Томми».

19.
Я знала, что так и будет
Объект: Бракованные снимки ультразвукового исследования функциональных множественных кист яичников. Умный аппарат УЗИ посредством подселившегося в него мёртвого дубликата вместо ожидаемого комплекта исследующих движений в течение 17 минут рисовал на животе женщины буквы. Снимки предоставлены УЗИ-лабораторией с их согласия, расшифровано куратором.
Медиум: Женщина, 35 лет.
Устройство: УЗИ-аппарат умный внутрибольничный.