Виртуальными мирами я интересовался с детства, в том числе из‑за любви к компьютерным играм. И первый свой проект в виртуальной реальности я сделал в 2015 году, это был хакатон, то есть воркшоп, в котором принимали участие и художники, и технические специалисты, назывался он Survival Kit Virtual Reality. После него я провёл ещё несколько фестивалей искусства в виртуальной реальности, например, FRONTIER, и на протяжении всего 2020 года разрабатывал виртуальные пространства для выставок цифрового искусства, где размещаются объекты, а посетители со всего мира смотрят их, общаются друг с другом через микрофон, слушают экскурсии, задают вопросы кураторам и художникам. Таких пространств я сделал шесть. И ещё один проект был профинансирован грантом от Европейского культурного фонда, он назывался KARA AGORA и представляет собой онлайн-арт-центр, который и сейчас доступен по адресу www.karaagora.center. Туда можно зайти и посетить разные выставки, сейчас их восемь.

Самый главный бонус, который я получил от всех этих проектов, — опыт проведения выставок в виртуальном пространстве, поскольку в связи с бумом криптоискусства этот опыт становится очень ценной строчкой в портфолио, как и опыт преодоления всех связанных с этим технических трудностей. Очень помогает знакомство с игровыми механиками, поскольку, когда ты попадаешь на виртуальную выставку, для перемещения по ней ты пользуешься теми же принципами, что и в компьютерной игре. Поэтому участники, которые в принципе­ играли в видеоигры, сразу чувствовали себя комфортно и легко ориентировались в пространстве. Порог вхождения в такие проекты может быть разным, он зависит от платформы, но требует дополнительного времени от людей, которые до того не сталкивались с виртуальными мирами.

Существует масса моделей представления проектов в виртуальной реальности. Например, одна немецкая галерея просто приезжает домой к зрителям вместе с шлемами виртуальной реальности. Ты платишь за билет, потом тебе у тебя же дома показывают программу фестиваля, потом ты возвращаешь шлем. Такое разнообразие моделей позволяет развиваться этому искусству.

Онлайн-выставочные проекты я бы поделил на две категории. Первая — это репрезентация материальных арт-объектов, реальных произведений искусства, в виртуальной среде; вторая — репрезентация искусства, которое создано в виртуальной реальности для виртуальной реальности. Есть много фестивалей и программ, которым интересно показывать цифровые дубликаты в виртуальной среде. Нам же в рамках фестиваля Virtualité, который, я надеюсь, пройдёт и в этом году, интересна вторая категория, позволяющая использовать весь потенциал нашего медиума. Каждое произведение — это длящееся 10—15 минут переживание, в котором используются интерактивные механики. То есть происходит взаимодействие зрителя с работой, и сама работа представляет собой аудиовизуальное пространство и историю, которую вы в нём проживаете, ваш опыт проживания этой истории. В 2020 году фестиваль Virtualité проходил в арт-центре «М17» в Киеве, это двухэтажное пространство с прекрасной выставочной историей, и наша экспозиция состояла только из шлемов виртуальной реальности и контента внутри. Мы представляли пять украинских и пять французских художников, поскольку нас поддержал Французский институт. Конечно, можно было показать больше — сообщество сейчас очень велико — но нам важно было провести строгий кураторский отбор и сфокусироваться на качестве.

Мне бы хотелось отметить несколько украинских художников. Дарина Фес — это девушка, которая одновременно и интересный художник, и хороший технический профессионал, параллельно работающий в коммерческой компании, занимающейся VR. Работа «Мост. VR» Никиты Шаленного получила серьёзное международное внимание, например, её включала в свои подборки The New York Times. Это 15‑минутная медитация в очень интересном виртуальном мире, там есть о чём поговорить. Ещё на Украине есть телеграм-сообщество XR Art Ukraine, в котором я состою и которому помогаю развиваться. На этом канале ребята обмениваются новостями, создают совместные проекты, вдохновляются работами друг друга.

Однако в первую очередь для знакомства с историей VR-искусства и знаковыми работами я бы рекомендовал воспользоваться сайтом www.radiancevr.co. Один из кураторов этой площадки, Тина Сауэрлаендер, — это великолепный международный эксперт, которая часто входит в жюри разных фестивалей цифрового искусства. Подобных баз данных немного, так что Radiancevr — действительно ценный ресурс. Ещё я бы посоветовал познакомиться с шорт-листами фестиваля VR Ham в Гамбурге, он тоже целиком посвящён искусству в виртуальной и дополненной реальности, причём один из лучших и самых уважаемых.

Когда ты думаешь о дополненной реальности, то в первую очередь представляешь себе сайт-специфик работы в городском пространстве. Как только люди впервые садятся придумывать, что бы им сделать с этой технологией, они сразу говорят: давайте возьмём существующие фасады домов и начнём чем‑то их поверх дополнять, например, покажем предыдущие версии этих зданий. К сожалению, я видел очень мало хороших проектов, сделанных по этой модели. В частности, потому что существуют технические сложности сканирования фасадов и привязки дополненной реальности к конкретным геолокациям. Есть наработки, но успешного готового результата нет. У моих коллег был неплохой проект — реальный физический каталог архитектурных сканов, сделанных при помощи фотограмметрии. На мой взгляд, это хороший сувенир, который остаётся после посещения того или иного города, но это не дополненная реальность в городском пространстве, а городское пространство на твоём рабочем столе.

Или вот ещё проект, где при помощи дополненной реальности мы старались привлечь внимание к гравюре Дюрера «Прогулка» из коллекции Харьковского художественного музея. Мы его делали по заказу общественной организации «Дом Нюрнберга», по случаю юбилея побратимства украинского и немецкого городов. Он представлял собой выставку, где художники разных медиа придумывали свои способы взаимодействия с гравюрой. Я дополнил реальную гравюру трёхмерной моделью, которую можно было увидеть на экране смартфона. Рядом с рамой висел QR-код, ссылка вела на инстаграм-фильтр, и можно было увидеть, как руки персонажей, изображённых Дюрером, оживают, проходят сквозь гравюру и тянутся к зрителям. Потом я общался со зрителями, они предлагали очень много разных интерпретаций увиденного.

Если говорить о старых и новых медиа, то, конечно, есть состоявшиеся художники из мира современного искусства, которые экспериментируют с технологиями, однако их работы в этой сфере оказываются далеко не такими значимыми, как их же офлайн-проекты. Например, Марина Абрамович тоже работала с виртуальной реальностью, но этот её опыт несравним с теми перформансами, которые она делала вместе с Улаем. И это далеко не всегда вопрос технических компетенций художника. Есть ощущение, что чем моложе человек, тем легче и быстрее он знакомится с технологиями, но это не из‑за молодости как таковой. Секрет, мне кажется, в ­детско-любопытном отношении к этому новому миру. Если мы можем позволить себе оставаться внутри детьми, все эти новые технические возможности перед нами открываются быстро.