Sine Loco, 2001

«В основе пьесы — переработанный Максимом Исаевым миф о Дедале, Тезее, Ариадне и убийстве Минотавра. „Без места“ — так переводится с латыни „sine loco“. Зрителей рассаживают на специальной платформе, эта платформа вдруг дёргается и начинает медленно ехать вдоль стометровой сцены, делая остановки у выстроенных комнаток-инсталляций разного размера. В одной развернута лаборатория какого-то мрачного алхимика. В другой — играют в странные настольные игры. В третьей — выстроен сложный лабиринт. В четвёртой — кукольный театр. Актёры также переходят из эпизода в эпизод; а вот обратно зрителям придётся идти пешком. И игра может продолжиться. По дороге можно не только всё рассмотреть и пощупать, но и примерить деревянные крылья Икара, заблудиться в лабиринте Минотавра, обнаружить, что на столе, где „птицы-топорики“ клевали-рубили настоящую рыбу (так изображалось убийство Минотавра), появился поминальный стакан, накрытый ломтём чёрного хлеба».

«Золотая маска» в номинации «Новация», 2003

Депо гениальных заблуждений, 2011

«Трёхчасовой техногенный перформанс закольцован: состоит из повторяющихся фрагментов, посвящённых десяти неподтверждённым научным гипотезам последних ста лет, от существования молекулы памяти до тахионов (частиц, способных двигаться быстрее скорости света), начиная кубичностью атома и заканчивая сжимающейся Землёй или, напротив, статичной Вселенной. Это что касается сюжета, которого как бы и нет. Что же касается сценического действия, то, как выразился Максим Исаев, действие спектакля строится вокруг ряда „пространственных моделей, на которые накладывается 3D-mapping плюс человеческое существование“ (лазеры, видеопроекции, прочие спецэффекты плюс игра актёров)».

Номинация на «Золотую маску», 2012

Пух и Прах, 1999

«История, сложенная из небольших эпизодов. Спектакль, где не произносится ни слова, рассказывает о двух одиноких мужчинах и одной женщине (актриса Яна Тумина). Занятые поисками любви, они меняют роли и жанры, импровизируют с масками и куклами. Ассортимент трюков, какие „АХЕ“ демонстрируют за полтора часа сценического времени, не поддаётся учёту: жевательная резинка превращается в путы, окутывающие одного из героев; из открытого чемоданчика вдруг бьёт столб синего света; сидящая на стуле атриса пытается укусить яблоко (соблазна?), но оно как маятник болтается на нитке перед её лицом, в глубине сцены загорается костёр, и пока зрители с тревогой ждут, когда же появится пожарный, актёры мечтательно смотрят на долго гаснущие уголья, постепенно становящиеся звёздами».

Белая кабина, 1996

Спектакль построен как череда сценических трюков, фокусов, постановочных приёмов, за которыми открывается история о борьбе света и света, проекций и проекций (рабочее название спектакля «Кино contra видео»). Главным объектом становится та самая «белая кабина» — несколько рядов полупрозрачных рам-экранов, с одной стороны которых проецируется 8 мм кино, а с другой — видеоизображение. На этот двойной и тройной ряд движущихся, наплывающих, удаляющихся moving pictures накладывается визуальный ряд, представляющий игру актёров, сочетающуюся с изображением на экранах то как главная, то как второстепенная деталь. Словно шелуха, счищаемая с лука, экраны исчезают один за другим, в конце сцена очищается полностью, и только кинопроектор остаётся один на один с видеопроектором.

Приз «Fringe First», Theatre Edinburgh Festival, UK, 2001. Приз Festival in Perigueux, France, 2003

Каталог Героя, 1995—1998

Максим Исаев и Павел Семченко появляются внутри сложной инсталляции, среди многочисленных объектов — вращающихся, вспыхивающих, танцующих, дымящихся. Всё это и есть декорация, подверженная испытанию и изменению и состоящая из обыденных и диковинных вещей, от кипящего чайника до бумажного ангела, от раскалённой печки до куска льда. Действия актёров напоминают магические манипуляции: актёры объявляют сцены, указывают на предметы, а затем последовательно их показывают. Построенный как серия сцен, которые можно менять местами, спектакль с самого начала выявляет несоответствие между незамысловатостью действий и монументальными заголовками эпизодов («Новая жизнь Героя», «Путь Героя», «Глория Героя»), а самого героя зритель притом так и не увидит, его и представляют предметы, образующие нечто вроде каталога, заявленного в заголовке.

Фауст³. 2360 слов, 2005

Препарация известного сюжета, переписанного Максимом Исаевым. Подобно тому как в «АХЕ» работают с предметами, для пьесы были тщательно отбраны только самые важные слова. Их набралось 2360, и это единственный спектакль АХЕ, где звучит сценическая речь. (Рассказ от лица Фауста ритмично начитывает Андрей Сизинцев, постановщик сценического звука и актёр, перешедший к «ахейцам» из театра «Дерево» Антона Адасинского.) В сравнении с поэмой Гёте, пьеса и по объёму и по методу, скорее, похожа на комикс, где возвышенность не надменна, но восходит к простоте религиозных притч и моралитэ; всё подчинено жестокой логике, никакого модернизма, и Фауст, продавший свою душу, как и положено, в конце отправляется во тьму.