После первой персоналии в миланской галере Peci в 2001 году его проекты были показаны во многих галереях и музеях мира. Участник практически всех Венецианских биеннале последнего десятилетия, в России Абдессемед засветился пока лишь работами на выставке коллекции Франсуа Пино в «Гараже» (2009), в Baibakov Art Projects (2010) и на 2‑й Уральской индустриальной биеннале современного искусства в Екатеринбурге. Но ходят слухи, что в следующем году Абдессемеда покажут в Мультимедиа Арт Музее.

Завершиться эта выставка должна была — по слухам — акцией, во время которой художник якобы планировал убивать молотком специально привезённых животных

В последнее время художник оказался в центре большого скандала. Публика неоднозначно восприняла 5‑метровую бронзовую скульптуру «Удар головой» (Coup de tête, 2012) по мотивам известной ссоры звёзд футбола Зидана и Матерации. Скульптура была выставлена перед Центром Помпиду, где проходила ретроспектива Абдессемеда. А завершиться эта выставка должна была — по слухам — акцией, во время которой художник якобы планировал убивать молотком специально привезённых животных. Разумеется, разгневанные защитники природы обратились к министру культуры Франции с требованием запретить акцию. Кстати, в экспозиции была выставлена ещё одна мрачная работа — монументальное панно из обуглившихся чучел животных («Кто боится большого злого волка» / Qui a peur du grand méchant loup, 2012).

Скандалов с животными в биографии Абдессемеда накопилось достаточно. Выставка Абдессемеда в Институте искусств в Сан-Франциско, где демонстрировалось многоканальное видео «Не доверяйте мне» (Don't Trust Me, 2008) — документальная история про мексиканскую скотобойню — закрылась через пять дней после угроз защитников животных расправиться с художником. Однако и это его не остановило: в следующем видео («Фабрика» / Usine, 2009) уже сами животные вступают в кровавую схватку друг с другом.

Однако за каждой работой Абдессемеда стоит нечто большее, чем желание просто шокировать. «Любой физический объект я превращаю в метафизический», — говорит художник. Вот выполненный в терракоте обгоревший остов машины («Практика нулевой толерантности» / Practice zero tolerance, 2006) — напоминание о бунтах в бедных цветных пригородах Парижа. А вот лодка, нагруженная пластиковыми мешками с мусором («Надежда» / Hope, 2011—2012) — на таких в Европу бегут из горячих точек. Или работа про нелегальную эмиграцию на Венецианской биеннале 2007 года — неоновое слово exil вместо exit над входами в залы основной экспозиции. Кому как не Абдессемеду, покинувшему Алжир в разгар гражданской войны, говорить об эмиграции со всеми её последствиями? Используя такое сильное средство, как шок, художник вынуждает нас взглянуть на то, что мы не хотим замечать. Его видео, фотографии и скульптуры с убитыми животными, скелетами, искорёженными самолётами и машинами словно говорят: «Окружающий мир несправедлив и жесток, здесь правят тёмные первобытные инстинкты». И почему нас возмущает жестокость по отношению к животным, но не то, что каждый день в мире гибнут тысячи людей? Опасность подстерегает нас повсюду. Вот стая кабанов, невесть откуда появившаяся в городе («Семь братьев» / Sept Frères, 2006). Или сам художник, приближающийся сзади ко льву («Разлука» / Séparation, 2006), и непонятно, что произойдёт через секунду. А вот снимок беспечно улыбающегося Абдессемеда. В такой позе любят фотографироваться туристы, только здесь художник облил себя бензином и охвачен пламенем — ассоциация с актом самосожжения в Тунисе, с которого началась «арабская весна». Правда, сам художник отрицает прямую связь своих работ с какими‑то реальными событиями: «Я не хроникёр».

Транспортные средства у Абдессемеда опасны не менее, чем люди или хищники. Они‑то в виде искорёженного самолёта («Бурек» / Bourek, 2005), то знаменитого трансатлантического корабля, превращённого в обычную ванну (Queen Mary, 2007), то гигантского скелета с пропеллером («Хабиби» / Habibi, 2006), готового взмыть в небеса, или переплетённых фюзеляжей самолётов в инсталляции «Какая мать, такой и сын» (Telle mère tel fils, 2008), скорее напоминающих гигантского доисторического ящера, чем суперсовременный авиалайнер.

«Мои работы исключительно позитивны — это мир вокруг негативен»

Ещё одна тема Абдессемеда — человеческое страдание, чему посвящён его «Декор» (Décor, 2011—2012): четыре фигуры распятого Христа, сплетённые из колючей проволоки. Здесь явная отсылка к знаменитому Изенгеймскому алтарю (1506—1515) Маттиаса Грюневальда. Кстати, по случаю 500‑летия алтаря работа Абдессемеда была выставлена в капелле Унтерлинден в Кольмаре, где находится этот шедевр немецкого Возрождения. А в лондонской галерее Дэвида Цвирнера сейчас выставлен «Крик» (Cri, 2013) — скульптура из слоновой кости, воспроизводящая известную фотографию Ника Ута с бегущей голой вьетнамской девочкой, обожжённой напалмом. «У Грюневальда — скорбь за человечество и его трагедию. Плач вьетнамской девочки — это слёзы невинной жертвы. В этом разница», — объясняет художник, сравнивая две работы. Впрочем, в этом уж точно нет вины самого художника, сказавшего в одном из своих интервью: «Мои работы не пессимистичны, хотя возможно, что в основе их и лежит отчаяние. Но там же, в глубине, таится и созидательная сила. Мои работы исключительно позитивны — это мир вокруг негативен». Не случайно, что и ретроспектива в Центре Помпиду называлась «Я невиновен».