Арина Петрова, руководитель департамента программ развития городской среды «Института развития городов Республики Татарстан»

Давайте я начну с конкретных примеров — как мы привлекаем жителей Татарстана участвовать в наших проектах, и как наше сотрудничество выглядит на практике. Например, у нас есть молодёжное сообщество, которое всегда тусовалось под мостом Миллениум, и они захотели обустроить эту территорию для себя и написали петицию. И там же под мостом с ними тусовалась наш нынешний директор Наиля Зиннатуллина. В результате всех обсуждений появился совершенно нереальный парк для экстремального спорта «Uram», там есть и скейт-парки, и эйр-треки, и площадки для паркура, и памп-трек, и танцевальный зал — и всё это появилось просто потому, что были молодые ребята, которые захотели этот парк создать, то есть подумать, каким он должен быть, обсуждать это с архитекторами и властями, то есть именно реально участвовать. И это самый лучший вариант вовлечения жителей, который гораздо эффективнее, чем когда мы сами устраиваем слушания по какому-нибудь парку, приглашаем людей, презентуем проект. На самом деле жителям просто нужно захотеть — и мы готовы всё сделать.

Мы уже знаем, что, как правило, в среде, с которой мы работаем, есть один или несколько лидеров, которые тащат эту историю. Например, когда мы проектировали велодорожки для будущего парка вдоль набережной, мы старались как можно больше общаться с велосипедистами, то есть будущими пользователями. В таких случаях все высказывают мнения, но ты очень быстро замечаешь, что лишь один или два человека готовы по-настоящему серьёзно заниматься проектом — и очень важно найти этих людей. Правда это не какая-то суперсложная задача — эти люди очень выделяются в толпе: они и отсеивают странные запросы, и умеют выделить суть в том, что предлагают другие участники дискуссии. На партнерских отношениях с ними и выстраивается весь проект.

Второй хороший пример — в Заинском районе. Там находится центр по работе с трудными подростками, в основном, его посещают те, кто состоит на учёте в полиции. С ними общаются психологи, для них проводятся лекции, однако потом эти же подростки вечерами гуляют по ближайшему парку, разбивают урны и ломают скамейки, разрисовывают всё, что можно разрисовать, и городу приходится бороться с вандализмом. Дело кончилось тем, что мы провели для них несколько лекций о том, что вообще такое парки, как они устроены, как создаются, какое бывает оборудование, и потом эти ребята сделали собственный арт-объект для парка, работали над ним полтора месяца, — мы хотели, чтобы ребята присвоили себе эту территорию и начали её охранять. И они удивительным образом очень хорошо отреагировали — им понравилось создавать объект, и потом они стали своего рода командой — выходили на субботники в этот парк, что-то чинили. На самом деле эти дети хотя и разные, и с ними не всегда просто, но когда они открываются — то всё! Потом после презентации этого объекта подросткам подарили пакеты с книжками, и одну книжку украли. Вроде бы не очень хорошо, но я обрадовалась — поскольку крадут обычно какие-то ценные вещи, а здесь ценностью оказались не деньги, не украшения, а именно книжка.

Еще один удачный проект — Чайковое озеро у 7-ой городской больницы. Территорию вокруг озера проектировали вместе с пациентами и для разных типов заболеваний — например, для тех больных, которым нужно что-то понюхать (проект разрабатывали во время пандемии, и после короновируса многим нужно было восстанавливать обоняние); другим — пощупать какие-то разные фактуры; третьим покрутить педали; четвертым — посидеть в тишине, чтобы не трогали. Когда заболел мой близкий человек, я сама стала пользоваться этой территорией, и поняла, что в больнице лежат достаточно тяжёлые пациенты, и если у них есть возможность выйти на улицу, они выходят по нескольку раз в день — всем очень хочется отвлечься от того, что происходит внутри здания, и что происходит с тобой в этот момент.

Это были примеры конкретных проектов, но если рассказывать про всю систему в целом, то начинать надо с 2015 года, когда к нам приехала Наталия Фишман, которая стала заниматься благоустройством в регионе, именно тогда появилась идея, что проектировать общественные пространства необходимо в связке с теми, кто будет этими пространствами пользоваться. В 2017 году эта программа вышла на федеральный уровень, то есть началось её финансирование из федерального бюджета. Чтобы получать эти деньги, необходимо, разумеется, отчитываться по реализованным проектам, и федералы закладывают обязательное условие — участие жителей. Поэтому мы и считаем, что вся история с соучастным проектированием началась у нас в республике.

Тогда же в 2018 году появился Конкурс малых городов — в нём очень жёсткие критерии, один из них — тоже вовлечение жителей. И самое крутое вовлечение, которое у нас получается, — это именно по конкурсным заявкам. Потому что именно в этих проектах выкладываются все, и архитекторы, и районы, и мы.

С тех пор мы построили 367 парков во всем Татарстане (в этом году 68), и посчитали, что с 2015 года на наши слушания по ним пришло больше ста тысяч человек — это реально много. И работа с жителями, которая касается парков, очень отличается от работы по дворам. Двор воспринимается как очень личное пространство, к ним люди относятся очень ревностно — много хотят получить, но при этом ничего не хотят делать. А участвовать в проектировании общественных пространств приходят совсем другие, гораздо более ответственные люди, которые подходят к этому осознанно. Они хотят участвовать в будущем территории, которая формально им не принадлежит, но где они проводят много времени.

По каждому парку у нас обычно проводятся четыре встречи: на первой мы узнаём подробности, как люди проводят время на этой территории; на второй — архитекторы показывают свою схему, как они видят этот проект, на этом этапе можно вносить изменения; на третьей и четвертой встрече мы презентуем окончательный вариант и фиксируем все договорённости. На эти собрания приходят очень разные люди: жители ближайших домов, люди, которые приходят гулять в парк даже издалека, предприниматели, экоактивисты — особенно, если это прибрежные территории. Правда на эти встречи каждый раз приходят разные люди. Непременно будут те, кто скажет, я не был у вас раньше, мне все не нравится, я ни о чём не договаривался. Начинать процесс обсуждения по новой, конечно, невозможно, поэтому очень важно фиксировать все предыдущие договорённости и относиться к ним с уважением.

В 2022 году Наталия Львовна уехала из России, и наша работа немножко перестроилась, у нас появился новый директор, я уже её упоминала, это Наиля Зиннатуллина, однако получилось, что раньше напрямую с руководством республики работал только один человек, а сейчас — несколько, то есть больше людей стало иметь доступ к принятию каких-то больших решений. И я бы сказала, что Наталия Львовна выстроила личный бренд, очень сильный, но сейчас мы строим не бренд человека, а бренд института, у которого есть много направлений и у каждого направления — собственный куратор.