Сколько искусства вы бы хотели на ланч?
Озёрный край — регион на севере Англии, знаменитый своими пейзажами и поэтами-романтиками, воспевавшими простую жизнь на лоне природы. А ещё это популярное направление туризма, разрушающего и ландшафты, и простую жизнь обитателей края. Бороться за то, чтобы регион сохранил свой облик, ещё в XIX веке начал искусствовед Джон Рёскин (1819—1900), отчасти похожий на Льва Толстого и по своим убеждениям, и по тому месту, которое он занимает в национальном самосознании. Сегодняшние последователи, а в их числе лауреаты премии Тёрнера, восприняли его социальные проекты как художественные и с энтузиазмом принялись их реализовывать в арт-резиденции Grizedale Arts в том же Озёрном краю. Теперь они разводят коз при галерее Hauser & Wirth в Сомерсете и преобразуют деревни в Южной Корее
1.
Меня никогда не интересовали вещи, которые создаются людьми. Эти вещи могут быть хорошими или плохими, но гораздо важнее, какие уроки люди извлекают из процесса их изготовления. Ещё меня удивляет, что многие тратят своё время на приготовление пищи и не получают от этого ничего, кроме еды, которую они приготовили.
2.
У нашего проекта долгая предыстория. В 1820‑е в Великобритании стали открывать Рабочие институты: промышленники хотели дать образование своим сотрудникам, поскольку этого требовал растущий уровень сложности производства. Однако в этом начинании была сильна и социальная составляющая, ведь люди получали шанс на лучшую жизнь. Несмотря на то, что организованы эти институты были капиталистами, на их основе развивалось рабочее движение в виде множества кружков левой направленности. К середине века таких образовательных центров появилось уже более двух сотен, и роль их невозможно переоценить. Сегодня их осталось двенадцать, они переоборудованы в музеи, библиотеки и университеты. Но первоначально образование в них получали жители шахтёрских посёлков. На эти институты обратил внимание Джон Рёскин, который жил на другой стороне озера от нашей резиденции. Он стал президентом Рабочего института в Конистоне и полностью его преобразил.
Пока Рёскин читал лекции в Оксфорде, он всей душой возненавидел тамошние методы, так что в школе для рабочих у него появился шанс сделать всё по-своему. Любопытной иллюстрацией к тому, что именно он хотел осуществить, может послужить эпизод из его прежней преподавательской работы. Однажды ранним утром он собрал студентов Баллиол-колледжа и вместо занятий заставил их строить дорогу между двумя посёлками. Он стремился, чтобы его ученики делали что‑то полезное для общества, — в этом и состоял его метод обучения. Кроме того, ему было важно, чтобы они занялись чем‑то здоровым: разгребание грязи лопатой было неплохой физической тренировкой для людей, которые в жизни не занимались чем‑либо тяжелее игры в крикет. Студенты — а среди них были Оскар Уайльд и будущий историк Арнольд Тойнби — пришли в элегантных светлых нарядах, у них не было никакой рабочей одежды. Вот этот эпизод и стал основой для нашей деятельности в Grizedale Arts.
3.
Надо сказать, что Рёскин более никогда не возвращался к строительству дорог. После этого случая он уехал в Италию, написал «Камни Венеции», а когда вернулся, поселился в Озёрном краю. Студенты его тем временем стали очень влиятельными людьми, много сделали для социального благополучия жителей страны. Уильям Моррис основал движение искусств и ремёсел. Хардвик Ронсли стал первопроходцем сохранения исторических памятников. Многие из них впоследствии навещали своего профессора в Озёрном краю уже в качестве друзей. Однако Рёскин больше не хотел просвещать аристократию, он считал важным создать что‑то, что стало бы частью повседневной жизни простых людей. Для своего Рабочего института он разрабатывал совершенно новые ремесленные техники: такие, чтобы каждый мог им научиться и чтобы со временем они превращались в местные традиционные — кружевное плетение, изделия из льна, резьба. Он учил людей изготавливать вещи из меди с местных холмов. Искусство в таком изводе обретает конкретные социальные функции. Рёскина читали Лев Толстой и Махатма Ганди, который полагал, что ремёсла могут стать основой для развития образования в Индии. Однако благодаря этим идеям широкие перспективы открываются и для организаций, занимающихся современным искусством.
4.
Как и Рёскин, я верю, что искусство может нести пользу. Я думаю об этом примерно с тех пор, как пошёл в художественную школу. Окончив её, я участвовал во многих социальных проектах, например работал с душевнобольными, а затем приехал сюда, в Озёрный край, где жил Рёскин. Тут я встретился с небогатыми людьми с консервативными взглядами — что называется, типичными англичанами — и подумал: если ты можешь изменить этих людей, ты можешь изменить мир. Ты работаешь с группой населения, которая не имеет какого‑либо политического или экономического влияния; эти люди беспомощны, но, меняя их жизнь к лучшему, ты сам обретаешь силу.
5.
Деревенская Англия — это бÓльшая и важнейшая часть страны, однако её жители совершенно не интересуются друг другом и не имеют общих дел. Мало кто тут задумывается, к чему он стремится, чего хочет в жизни. Когда я стал директором Grizedale Arts, мы решили не просто заниматься искусством, а использовать творчество непосредственно для того, чтобы у жителей маленькой деревни появились какие‑то общие темы для разговора. Мы делаем акцент на пользе, которую способно приносить искусство. Многие согласны с такой позицией, и поэтому к нам стремятся не только молодые художники, только что закончившие Голдсмитс, но и авторы уровня Лор Пруво, Лайама Гиллика, Марка Уоллингера, Джереми Деллера. Получается очень большое сообщество.
6.
Сегодня в экономике Озёрного края огромную роль играет туризм. Это своего рода веник, который начисто вымел всё, чем раньше жила эта земля, всю местную культуру. Однако последние десять лет мы пытаемся выстроить её заново, создаём новые обычаи и привычки, как в своё время это делал Рёскин. Туристы приезжают и думают, что наблюдают многовековые традиции. Даже местные жители по прошествии лет уже уверены, что это традиции, но мы‑то помним, что придумали их сами.
7.
Сейчас я расскажу, как это происходит. Несколько лет назад в Конистоне, где находился институт, управляемый Рёскином, разгорелся спор о старом здании библиотеки, построенном в 1880‑х. До Второй мировой войны она процветала, а затем здание стояло заброшенным. В конце концов местные власти решили его снести и построить новое пространство для свадеб и конференций, хотя смешно даже представить, чтобы кто‑то приезжал сюда на конференции. Тем не менее другая группа жителей захотела восстановить здание. Они обратились к нам. Нужно сказать, мы никогда не приходим со своими идеями к людям, не воображаем, что мы лучше знаем, что им нужно. Нет, мы только помогаем, если к нам обращаются за помощью. Так и здесь, наша задача состояла в том, чтобы не просто восстановить здание библиотеки, но найти ему новое применение.
Первым проектом стал «Честный магазин», оформленный дуэтом из Бирмингема An Endless Supply, Гарри Блэкеттом и Робином Киркемом. В этом магазине мы продаём предметы, сделанные художниками или с участием художников, — сувениры, выпечку, фрукты, варенье. Здесь нет продавцов, и если посетитель хочет что‑то купить, он должен записать свою покупку в книжечку и положить деньги в коробку. Никто ни за кем не следит. Эту площадку сегодня использует порядка шестидесяти-семидесяти человек, в основном молодёжь. Двадцать процентов прибыли идёт на развитие проекта, остальное им. Конечно, некоторые покупатели оставляют записи, но не деньги, и состояния на этом не сделаешь. Однако мы добились существенно более важной вещи — жители деревни стали здесь собираться и обсуждать общие дела, которых до этого и в помине не было. Потом мы стали проводить семинары, учить жителей каким‑то ремесленным техникам. Это делалось не для прибыли, им просто это нравится, а потом это выросло в ещё один социальный проект.
В составе библиотеки есть, разумеется, читальный зал. Там же мы стали проводить различные мероприятия — от свадеб до дней рождения. Поток приезжих велик, так что таких событий много. Но главное, что над организацией таких праздников трудится вся деревня. Жители распределили обязанности: кто‑то выращивает овощи или домашнюю птицу, кто‑то ловит рыбу, кто‑то потом печёт из этой рыбы пироги, а кто‑то другой занимается уборкой и мытьём посуды. Это и способ заработать деньги, и форма объединения разных людей во имя общей задачи. Когда приезжают гости, мы обычно спрашиваем: сколько искусства вы бы хотели на ланч? Нужно понимать, что местные обеды и есть искусство — от рыбы до вышитых салфеток, посуды, бокалов. Кому‑то из приезжих важно поучаствовать в арт-проекте, большинству нет, но это не имеет значения. Дело не в названии, не в прибыли, а в том, что этот проект учит людей по‑другому смотреть на вещи.
Во всём здесь участвовали художники. Библиотеку оформлял Лиам Гиллик, она тоже на самообслуживании, почти все книги в ней — детективы, мусорное чтиво, благодаря чему ею пользуется большинство жителей. Есть и театр. В 2012‑м мы уговорили Рея Дэвиса, основателя The Kinks, сделать там постановку со школьниками. Поскольку поп-звёзды редко пишут школьные пьесы, об этом написали все газеты. Потом мы показали эту постановку в Лондоне, и тот день здесь вспоминают до сих пор. Все говорят: сколько же мы заработали! Но забывают, во сколько вся эта постановка нам вылилась. Однако чаще всего помещение театра служит пространством для осеннего и весеннего блошиного рынка. В Британии обожают такие вещи, больше смотрят, чем покупают, но всё‑таки это 15—20 тысяч фунтов готового дохода. Остальные помещения в этом здании приносят примерно по 5 тысяч. Я хочу сказать, что наш арт-проект — не просто способ социализации, но и реальный бизнес, который приносит доход всем этим людям, делает их жизнь лучше. Так что здесь к современному искусству относятся лучше, чем во всех других местах, где я бывал. Единственные, кто нас ненавидят, — местные профессионалы туристической отрасли. Они думают, что мы меняем деревню, и это так, мы действительно её меняем. Правда они уверены, что после нашего вмешательства никто сюда не поедет, а вот в этом они ошибаются.
8.
В нашу резиденцию всегда было много заявок, и несколько лет назад мы полностью поменяли систему: теперь приехать в качестве художника можно только после того, как ты определённый срок проработал волонтёром. Обычно это пять дней, с понедельника по пятницу, зато потом кандидат уже может рассчитывать на пребывание в неплохо, на мой взгляд, оплачиваемой резиденции в течение месяца. Однако даже во второй период не предполагается, что человек занят собственной работой. Нет, он участвует в большом коллективном проекте, который разрабатывается здесь, в Озёрном краю, но может быть осуществлён в любой части света. Обычно у нас работают человек пятьдесят, мы их разбиваем на группы по 5—6 человек, у каждой из которых своя задача в рамках общего дела. Сейчас одна группа работает над проектом в Сомерсете, другая — над большим изданием, третья — над выставкой в Корее.
Значительное число заявок, которые мы получаем, приходит от выпускников художественных институтов, например Голдсмитса. Бывшие студенты пишут, что, закончив такое престижное заведение, они буквально не знают, что им делать дальше, и не только в плане поиска работы. Они разочарованы в профессии и просто не видят смысла в своих занятиях. Так что помимо работы с местными сообществами мы занимаемся дальнейшим образованием художников. У нас они учатся применять в жизни те навыки и умения, которые получили. Молодые художники и сообщества — это две разные стороны нашей деятельности и две стратегии работы. Но их общая идея — сделать жизнь интереснее.
9.
А ещё мы решили возобновить дорожный проект Рёскина. Студенты уже начали строительство тропы между двумя частями деревни.
