Марки я то собираю, то не нет. Нам с 1940-х годов приходили письма от родственников из Китая. В то время, на советских марках были разные символы и герои, а вот «искусства» не попадалось. Зато на китайских было часто. Возможно, наши «китайцы» их специально нам наклеивали на конверты. Те марки давно сгорели, но я до сих пор храню серию 1953 года, с наскальными изображениями и декоративным творчеством.

Во Владивостоке я с 1968 года. В 1976 году я преподавал в Художественной школе. Однажды, проходя мимо киосков, увидел серию марок с картинами. Вспомнилось старое, родилась идея: почему бы мне эти марки не показать детям, пускай купят и как иллюстрации наклеивают в тетради по истории искусства — может кому-нибудь это будет интересно. Они действительно так и сделали. Глазёнки разгорелись, и на следующее занятие они принесли всякие вырезки и мятые марки с репродукциями. Всё, что было по теме искусства. Мы стали наклеивать их в подготовленные тетрадки — учились по ним и с ними.

Следующий случай был через год, когда, проходя мимо нашего Дворца культуры железнодорожников, я решил заглянуть внутрь: снять напряжение, полистать книжки, подобрать что-то для себя. В то время книжный рынок кипел. Здесь помимо прочего были собиратели марок, монет и значков. Проходя мимо филателистов, заметил знакомое лицо. Это был очень уважаемый в нашем городе филателист — Юра Максимов, собирающий всё про Сталина и Отечественную войну 1941—45 годов. Юра показал мне нечто совершенно необычайное — серию из 24 огромных марок, да ещё и с абстрактным искусством — такого я ещё никогда не видел.

Мы были давние знакомые, поэтому он вынул эти марки из кляссера и вручил мне со словами: «Ты художник — разберёшься, а я в этом ничего не понимаю. Одну марку оставляю себе, так как она мне подходит по теме. Остальных художников ищи сам». Получив в подарок этот сундук с сокровищами в виде кубинских марок о прошедшей в 1967 году в Гаване Всемирной выставки Современного искусства, я встал перед проблемой: как их расшифровать и овладеть этими сокровищами.

Здесь надо сказать, что до появления интернета мы совершенно не знали искусство ХХ века. Наш любимый преподаватель по истории искусства в училище, Виталий Ильич Кандыба, рассказывая нам первые три года обучения о европейском искусстве — заканчивая курс на открытии реализма Гюставом Курбе. Четвёртый курс был полностью посвящен русскому искусству и нашему соцреализму. Я думаю, что Виталий Ильич боялся в то время рассказывать не только о Пикассо и Ван Гоге, но даже о Мане с Моне. Что уж там говорить о Кандинском с Малевичем. Не лучше дело обстояло и в Институте искусств. Альбомов никаких не выпускалось. Исключением были 1960-е годы «хрущёвская оттепель». Тогда выпустили графику Пикассо, Гуттузо и кажется, Леже, в общем — коммунистов. Единственная книга «Модернизм» вышла как ругательная, но именно она открыла нам глаза на происходящее и познакомила с художниками начала ХХ века.

Интернет у меня появится только через лет 40, поэтому искал через любые другие источники. Первое что взял — это шестой том Всеобщей Истории Искусства. По нему я сразу нашёл около десятка серьёзных художников. Были и другие интересные материалы как в библиотеках, так и на руках — например, журналы: из ГДР «Bildende Kunst», польский «Project» и болгарский, с отвратительной печатью — «Картинная галерея». В них была страничка на русском языке с кратким содержанием по главам и ещё страничка без картинок — об искусстве зарубежных стран. Интерес для меня представляли только они, так как ни болгар, ни поляков, ни гедеэровцев в серии, которая мне досталась, не было. Да, честно говоря, и эти странички отражали в основном только текущую ситуацию в искусстве. Мне же были нужны настоящие «бренды» — художники, которых знала вся Европа, но не знали мы. Были очень редкие журналы «Америка» и «Англия», с цветной вкладкой о современном искусстве, и наш — «Иностранная литература» со своей вкладкой и очень плохой печатью. Коллеги надо мной издевались, считая, что я хочу выпендриться и что-то перерисовать у иностранцев. Времени на поиски ушло, как минимум, лет 12. Имена на марках написаны очень-очень мелким шрифтом и не полностью, поэтому часто приходилось искать что-то похожее по стилю и манере. Первый десяток имен я нашёл быстро — за месяц. На второй ушёл год или два. Четырех художников искал лет 12, а последнего нашёл только в 2010 году.

Когда ищешь, что-то новое находишь, читаешь и обязательно попадается новый интересный мастер — делаешь заметку, записываешь. А я все записывал и фотографировал. Приобрёл даже специальную приставку к своему «зениту» для снятия небольших вещей — составлял свой каталог. Получается, пока искал первый десяток, открыл очень много новых имен, а когда до последнего дошел, то узнал почти про все искусство середины ХХ в. Ведь я искал не столько художников, сколько развитие, тенденции и направления.

Каждую марку я наклеил на отдельный лист — с репродукциями и текстом о данном художнике. Всё группировал по времени и странам. У меня появился интерес к такому собирательству. Стал иногда захаживать в клуб коллекционеров с желанием найти ещё что-нибудь непонятное и новое, в продолжение этому безумному занятию. Так, на одной случайно попавшейся американской марке вообще не стояло имени художника. И пока я его искал, познакомился уже почти с половиной современных художников США.

Только в конце 1980-х г. наши издательства начали потихоньку что-то выпускать. Пожалуй, первым был альбом «Шагал. Возвращение мастера». Переиздана раза два была книжка «Модернизм». А когда появился интернет, я все свои наработки оцифровал, добавил еще немного информации из интернета, и с 2014 г. в социальной сети Facebook вёл группу, где рассказывал о художниках XX века. Мои посты, приуроченные к дням рождениям мастеров, напоминали мои альбомы с марками: сначала — фото работ художника, а затем — фото моей работы, являющейся посвящением данному автору, плюс биографическая справка о нем. Я и сейчас это продолжаю, но появилась некоторая усталость. Ведь дни рождения идут каждый день, а то и в день по нескольку.

Хочу подчеркнуть, что эти исследования почти никак не повлияли на моё творчество. Оно шло естественно — с 1960-х годов в русле экспрессионизма, только каждые десять лет, в разных ипостасях. По-моему, в нём я так и остался. А мои исследования тех лет, касались только изучения истории. А история и творчество уже после слились в моих «Посланиях» или «Мэйл-стриме» — которые я начал в 2010 году.

Жоан Миро, Рене Магритт, Пабло Пикассо — это все, кого я знал в то время, потом уже других нашел. Например, Серж Поляков, Хундертвассер, Александр Колдер, Виктор Вазарели. А остальных долго пришлось искать. Последними были кубинские региональные художники и Асгер Йорн.

Конечно, это же так интересно! Тогда ведь не было интернета, получается и выхода другого не было. Только через марки можно было понять, что происходит. В журналах много текучей информации, и сложно было понять какие сейчас есть классики — «бренды». Конечно, ты можешь видеть хорошего художника в журнале, но не узнаешь, что о нем пишут, потому что текст на английском. Зато на почтовых марках в то время государство выставляло именно «бренды» — только самых-самых. Не то как сейчас, сплошная коммерция — уже нельзя взять это на вооружение.

Конечно, информацию я находил в журналах и книгах, но начинал искать по маркам. Так я и просвещался. У меня был громадный шкаф, в котором и места не было. Там стояли большие папки и множество книг с журналами и фотографиями, а рядом — одна марочка, изучая которую я нашел эту всю остальную информацию.

У художников всё есть, и разных журналов тоже полно. Тем более я общался с художниками, которые тоже любили искусство и были невероятно любознательными. Например, к Саше Киряхно ходил за разными журналами по искусству, к Юрию Скобченко — за Матиссом, к Александру Пыркову — за Фрэнсисом Бэконом, к Виктору Фёдорову за Марком Ротко.

Кроме того, через посредника у меня была переписка с собирателем марок из Франции. Франция выпускала несколько марок в год, посвященных большим художникам, причем каждому строго по одной, никогда не повторяя одного и того же мастера. Как тех, кто стал давно классиком, так и современных, по состоянию искусства на сегодняшний день.

В нулевых годах я начал работать абстрактно, потому что фигуративная живопись накладывает определенные рамки. А мне хотелось выйти за рамки собственного творчества, чтобы лучше понимать других: например, — разницу между европейским и американским абстрактным искусством. Или понять суть восточных художников, например японский дзен-буддизм или китайский чань, и что их роднит с ташизмом Европы или экспрессионизмом Америки. Как раз в тот момент я поверхностно познакомился с учением Лао-Цзы и вынес для себя: для того, чтобы разобраться во всем, мне нужно уйти в ноль, в пустоту, в абстракционизм, то есть — в Дао.

В абстрактном экспрессионизме ты не знаешь с чего начинаешь — это просто брызги и пятна, которое ты наносишь на белый лист, тем самым нарушая его первоначальную гармонию. После чего твоя задача — восстановить ту гармонию, которая была. Для это нужно ввести другой элемент, противоположный этому, создать — тайцзи. Белое — это ян, ты вводишь инь. И если гармония не получается, тогда вводишь контраст по форме. Парадокс в том, что чем сильнее ты нагружаешь лист, тем более сильные тебе нужны средства. Нужно что-то более мощное вводить. Бывает, что работа сама заканчивается, а случается, что она не может никак закончиться. Холст начинает постоянно перегружаться и возникает ощущение, что нужно вводить чужеродный элемент, чтобы вернуть эту самую — Гармонию. Вот тогда и появился конверт на листе — он контрастирует с этим пятном. И конверт сам по себе интересен как концептуальный элемент, к тому же его можно посвятить какому-нибудь мастеру.

К примеру, я просто создаю абстрактную работу и чувствую, что начинаю перегружать лист красным цветом. Значит надо вводить контраст. А мне очень удачно попадается конверт с синей работой Никола де Сталь. Смотрю на изображение и понимаю, что у Никола де Сталь тоже есть такие переходы и другие моменты, какие у меня сейчас получились, да и синяя марка хорошо входит в контраст. И в итоге получается хороший ответ Никола де Сталь. Назвал работу «Красная скала», потому что художник выпал из окна своего дома — разбился. А у меня «красная скала», как будто бы он со скалы упал. Мы же художники, имеем право фантазировать на любую тему.

Так вот, первую экспериментальную выставку с такими работами-«посланиями», сделал в родном Барнауле, в 2010 году. Называлась выставка «Снежный путь. Посвящение матери». Там и появился термин «мейл-стрим» в переводе — поток писем. Кстати, я первый кто использовал этот термин в искусстве, срочно оформляю патент.

Даже не предполагаю. Если бы я знал, ничего бы не получилось. Была бы просто банальность. Я пробовал, но у меня никогда не получается. В таком случае, лучше просто портрет человека сделать.

Понимаешь, тут идея в том, что ты начинаешь работу со случайного пятна, нарушаешь гармонию, а уже потом, уже в получающейся абстракции, видишь кого-нибудь художника. Только беда в том, что, увидеть его можно только если в голове что-то есть. А если нет, то в лучшем случае, это будет просто абстрактная картина, в моём случае — пронумерованный «Аквариум» или «Погружение».

К сожалению, чем дальше, тем больше у меня завершённых «погружений» и тем меньше «посланий». Это говорит о том, что чем больше старею, тем меньше работает фантазия и память, и тем меньше я вижу в своих работах кого-нибудь из великих мастеров ХХ века.

Мейл-стрим — это «поток писем». Поток моих писем художникам, которые ушли — это мой ответ и дань уважения их творчеству.

Это не «мейл-арт», потому что «мейл-арт» — это диалог, когда один художник отправляет другому работу, а тот отвечает, и они таким образом общаются друг с другом. У меня был и опыт работы с направлением «мейл-арт». Это было один раз на выставке в музее Арсеньева, с немецкими художниками. Они мне прислали несколько картин, а я уже дорабатывал: добавлял сюжет, придавал смысл, раскрывал работу, затем работа отправлялась назад и там что-ниубдь добавляли. Тогда тема выставки была «Случайное знакомство», а моя серия называлась «Искусство объединяет». Кажется, это было в 2012 г. И действительно, нам, художникам, не нужно слов и не нужны переводчики — мы и так друг друга понимаем. Немецкие художники тогда отправляли свое искусство, а я им свое — и все друг друга понимали, это и есть «мейл-арт"-диалог.

А «мейл-стрим» — это чисто монолог. Мой монолог, который становится своеобразным ответом мастерам: то, как я их понимаю, как они въелись в мою подкорку, в мое подсознание, в мой позвоночник, в творчество.

Тем не менее, посмотрите на мои работы: они посвящены разным мастерам, например Лучо Фонтана, Гогену, Никола Де Сталь или другим. Художники по стилю разные. Но если мои картины показать на выставке, без надписи кому они посвящены, видно, что это один художник писал, а не разные — это не подражание кому-нибудь. Это один художник сделал, в одном стиле и в одной манере — и это я.

Тогда я работал в научном институте, где делал разнообразную дизайнерскую работу. И выставку свою там тоже готовил. Абстрактное искусство местные работники не очень понимали, и аннотации к каждой работе их не устраивали. Вот и попросили меня проиллюстрировать «Послания», подать их как-то по оригинальней.

Я в то время работал с женой, которая была хорошим акварелистом с любовью к академическому рисунку, да и я тогда еще немного работал фигуративно. Мы решили для привлечения внимания придумать историю о том, как якобы к этим художникам (которым я сделал послания) приходят почтальонши. Выполнили эти работы близко к академическому стилю. А на самой выставке показывали их как триптих: по центру висело абстрактно-концептуальное Послание, а рядом, по краям были эти сюжетные работы, где к художнику приходили прекрасные почтальонши. Позже я эти картины еще не раз показывал на других выставках. Они тоже важны в рамках разговора про мейл-стрим, потому что это их логичное предложение.

Были ли у вас посвящения приморским художникам?

Да. Например, Ивану Рыбачуку, Николаю Мазуренко и Виктору Фёдорову. Остальным современным местным художникам не делал, потому что мне нужны были мощные «бренды», чтобы зритель сразу понимал, предназначается послание. А тех, кто рядом, я не могу вспомнить: нужно, как минимум, временное расстояние.

Материал подготовлен в рамках проекта «Мастер-фигура» Музея «Гараж».