Идея масштабной выставки, посвящённой русскому балету, появилась у меня пять лет назад, мне хотелось реализоваться не только как архитектору, но и продюсеру и автору концепции. В реальности первым таким продюсерским проектом для нас стала выставка, посвящённая Виктору Цою, но я рада, что в итоге вместе с Манежем мы реализовали и мою балетную идею. Надо сказать, что дело не в моём личном пристрастии к этому виду искусства, мне гораздо ближе опера, но объективно из многих российских брендов балет по-прежнему интересен и внутри, и за пределами страны. За 350 лет своей истории балет стал одним из символов России, а российская балетная школа одной из лучших и самых известных в мире. У нас много экспонатов, историй, и нам есть, что показать и рассказать. Со своей стороны про подобную выставку думала Анна Ялова, директор петербургского «Манежа», и когда встретились, то поняли, что нужно объединять усилия. Раньше мы уже работали с «Манежем» как архитекторы и не сомневались, что и в качестве соорганизаторов сработаемся. Чуть позже к нам присоединилось объединение «РОСИЗО» и благодаря энергии Ольги Галактионовой нам удалось сделать этот проект совместно, тремя организациями.

Я не знаток балета, поэтому во время общих обсуждений выставки всегда выступала на стороне зрителя, дескать, вы мне, пожалуйста, расскажите простыми словами и так, чтобы мне стало интересно. И даже не простыми словами, на самом деле речь идёт о том, что выставку нельзя делать по принципу книги — нельзя чтобы время чтения всех текстов на выставке составляло больше десяти часов. Если так получается, значит, мы не смогли из большого объема информации вычленить историю, которую хотим рассказать аудитории. Наш рабочий процесс состоял из дебатов. Наш рабочий процесс состоял из дебатов. «Манежу» была важна профессиональная балетная аудитория — чтобы мы были очень точны, чтобы не забыли никого значимого упомянуть, и чтобы везде была соблюдена хронология. У меня была своя линия — я ориентировалась не на профессионалов балета, а на художественное сообщество и на обычных зрителей. Всё же у нас не постановка, — думала я, — а выставочный проект, значит нам, прежде всего, нужно думать про цельность и стройность кураторского высказывания. Тут же врывался Павел Каплевич, наш креативный куратор, с предложением достать где-то плащ Дягилева и пристроить его тут же с чемоданом и у вагона. Наш котёл бурлил и кипел, и то, что вы сейчас видите, нам удалось сформулировать уже на финишной прямой и даже где-то прямо в экспозиции.

Тема балета огромна, и у всех есть своё видение и свои пожелания. Большим риском для нас было отсутствие фигуры главного куратора, который бы персонально отвечал за всё, что происходит на выставке и к которому можно было бы адресовать журналистов со всеми вопросами. И я не вижу в этом качестве себя, поэтому всё происходило в тесной смычке и в жарких дебатах. Сейчас настало время масштабных проектов, в которых полноправно участвуют несколько со организаторов, и это накладывает определённую ответственность на необходимость слышать своих коллег, уступать, искать компромиссы.

С художественной точки зрения мы любовались и вдохновлялись проектом про оперу в Музее Виктории и Альберта. Лондонский музей подошёл к теме не с точки зрения хронологии, а через мировые оперные сцены — и получилась понятная рамка с очень яркой сценографией. При этом научная часть была сделана на высочайшем уровне. Мы же планировали свою выставку как визуальное приключение. Были аспекты, которые вызывали у нас серьёзную тревогу, как, например, раздел про русский дух — тот, что посвящен «сезонам» Дягилева. Сделать ошибку, скатиться в китч и стать всеобщим посмешищем здесь было очень легко.

Теперь с точки зрения пространства. В «Манеже» есть проблема двух этажей. Зритель проходит одно футбольное поле и обнаруживает, что ему предстоит осилить еще одно. Не так уж много проектов на моей памяти здесь получалось выстроить так, чтобы они не разделились на две части, и чтобы у зрителя по окончанию визита всё уложилось по полочкам. Поэтому мы выстроили две истории: на первом этаже мы показываем триста пятьдесят лет балетной истории и стараемся никого не забыть, а второй этаж — это лаборатория балета или его изнанка, то есть как он создаётся с точки зрения костюма, школы и анатомии. Также мы постарались разобрать в деталях, как устроено «Лебединое озеро».

Мне показалось логичным, что раз уж на первом этаже мы движемся в соответствии с хронологией, подчеркнуть при помощи дизайна эту смену эпох. Объем представленного у нас материала огромен, поэтому мне хотелось выстроить понятную для него навигацию. Разумно было сделать первый раздел «Царская ложа» в цветах и техниках до XX века. И у нас появилась прекрасная пара Андрей Пунин и Катя Филипенко, которые работали в своей почти гравюрной технике, обрисовывая наши порталы. Поскольку мы шли от правителя к правителю, было бы смешным не дать их изображения, и поэтому мы буквально структурировали материал и движение зрителей при помощи императорских профилей, образовавших порталы, — так у нас появился графический пласт. Пусть на стенах у нас разный мелкий бисер, графика, скульптура, зато изображения разных эпох буквально отсекаются друг от друга изображениями императоров. Ведь пространство «Манежа» — по сути это очень длинный коридор, и если вывесить все эти гравюры и рисунки вдоль его стен, на этом можно и закончить выставку. А вот превратить этот путь в некую витиеватый лабиринт — интересная и важная задача.

На переходе в раздел «Русский дух» гостей встречает дягилевская фраза «Удиви меня!», которая стала девизом всей нашей работы. Так у нас появляется этот сияющий слоган, профиль самого Дягилева и ассамбляж, сделанный Катей из узнаваемых дягилевских постановок. Поначалу мне казалась сомнительной идея всё это склеить вместе, однако получилось, по-моему, вполне деликатно. Надо сказать, что тема русского духа была нашим постоянным стрессом, казалось, что наши декорации будут спорить с великолепием экспонатов. Тем более, что конкретная подборка экспонатов была неизвестна до последних часов. В итоге наши стены, ставшие аллюзией на работы Билибина и на спектакли «Русских сезонов», мне кажется, создают нужное нам настроение «дубов-колдунов», не вступая в художественный спор с помещёнными на них вещами. И там же впервые мы попробовали зеркала, на которые был нанесён градиент. Нам нужны были классические витрины, но получалось очень тяжеловесно, и мы придумали оформить витрины так, чтобы синий градиент постепенно переходил в зеркало — и всё это делалось на производстве вручную.

В зоне советского балета я вспомнила наш прекрасный опыт выставки «Ненавсегда» и само пространство ЦДХ с его пилонами, облицованными деревом. Оттуда слепился образ бесконечной ковровой дорожки, уходящей в никуда по казённому коридору. Этот раздел должен казаться зрителю очень душным, особенно в сравнении с просторными предыдущими частями — и это сделано намеренно.

Проект мы целиком перерисовывали раза три. Вначале не было никакого цветового деления разных зон, но уже в процессе сложилось, что «Царская ложа» — бордовая, дягилевский раздел — синий, а советский — зеленый.

Самое неочевидное место — зона современности. Про современность сложно говорить, выбрать правильный тон и никого не забыть. В итоге, получились фотографии солистов современного балета. А дальше зритель поднимается на второй этаж, который решили сделать максимально нейтральным. Мы подумали, что тут уже наш зритель устал от аттракционов, и нужна просто белая поверхность и базовый выставочный дизайн — благо выставок, где работы выставлены на деревянном каркасе, обтянутом белой тканью можно вспомнить десятки. На втором этаже уже спокойно и просторно, есть, где развернуться, контент более разряжен, и я очень боролась за примитивную, в хорошем смысле, инфографику. Сложные тексты про балет можно прочитать в учебниках или исследованиях, а сделать просто и понятно — вот это задача для выставки. А дальше зритель выходит на балкон над сценой и видит финальное видео — герои нашей экспозиции выходят на поклоны.

Мы совершенно сознательно строили выставку как театральную постановку, чтобы она развивалась как перформанс, чтобы его всё время вёл голос аудиогида, а перед глазами двигались различные элементы. Однако грань между тем, чтобы сделать яркий и аттракционный проект и сделать проект китчевый — очень тонкая. Мы всё время за это переживали. Например, когда нам привезли шестнадцать манекенов балерин, на которых мы собирались демонстрировать эволюцию пачки. Балерин делал замечательный художник Павел Игнатьев, но когда мы смотрели на них в процессе работы, то страшно боялись — как это будет смотреться на месте, вдруг нам скажут, что это манекены с ВДНХ сбежали, однако в экспозиции всё хорошо срослось. Или когда мы вырезали профиль Александра II, то очень долго спорили из-за его формы лба — то ли получилась странная, то ли нормальная — никогда не думала, что буду столько времени обсуждать чью-то чёлку. Кусок подиума под витринами с костюмами мы отрезали уже в экспозиции прямо перед открытием. В итоге, этот проект стал мне очень дорог, и он получился, я думаю, именно потому, что в нем не было единого лидера, который бы всё решал, потому что мы делали его сообща.

«Первая позиция. Русский балет»
Центральный выставочный зал «Манеж», Санкт-Петербург
22 февраля — 21 мая 2023 года