Я создаю геометрические композиции из деревянных досок, найденных на окрестных свалках. У них интересные цвета, текстура и патина, и то, что получается в результате, сочетает в себе картинную и скульптурную формы. Самой важной своей работой на данный момент считаю ту, что сделана для отеля «Вермонт». Она размещена в холле, по ней меня чаще всего и узнают.

К счастью, мама сама художник, и потому мой выбор профессии не вызвал в семье недовольства. Однако, чтобы хоть как‑то держаться на плаву, приходилось всё время подрабатывать и во время учёбы в Институте Пратта, и после. Поэтому никогда я не занимался творчеством фулл-тайм. После окончания колледжа мне удалось приобрести студию в Вильямсбурге (Нью-Йорк), но параллельно приходилось ещё работать в компании, занимающейся упаковкой предметов искусства. Там хорошо платили, но гораздо важнее, что у меня появилась возможность пользоваться оборудованием компании, чтобы реализовать свои творческие планы.

Первая выставка моих скульптур в Нью-Йорке состоялась в 1992 году. После десяти лет жизни в большом городе я решил вернуться в родной штат Вермонт, потому что чувствовал себя уставшим. На тот момент казалось, что в провинции я, наконец, займусь тем, чем никак не получалось в Нью-Йорке, — творчеством.

В Вермонте четыре года я проработал плотником, а дома занимался скульптурой, пока однажды не оказался на складе старых досок. Мне понравилось то, что результаты работы, наконец, оказались востребованы коллекционерами.

Многие знакомые художники удивляются тому, что доходов от продаж полностью хватает на жизнь. Стоимость моих работ составляет от 400 долларов до 40 тыс. долларов. Наверное, этому во многом способствует моя «высокая производительность» — около тридцати работ в год, из которых в среднем десять продаются. В этом году хочу вложить средства в покупку оборудования и новой студии, даже подходящее помещение в 450 м² присмотрел. Я сам его отремонтирую, а часть площади планирую сдать в аренду другим художникам. Хочется масштабных проектов, но и стабильный доход от аренды тоже не помешает.

Что касается галерей, я выбрал модель сотрудничества с максимальным количеством: сегодня их одиннадцать, все находятся в разных штатах. В такой стратегии, по моему мнению, сплошные плюсы: ведь все они приносят разные продажи, и часто бывает так, что галерея, например, с которой прекрасные отношения и полное взаимопонимание, ничего не продаёт. Кроме того, галереи обеспечивают хранение большинства громоздких работ, да и в случае закрытия какой‑либо из них или конфликта моё финансовое положение не пострадает.

В идеале хотелось бы найти галерею, которая представляла бы мои интересы в Нью-Йорке, но целенаправленным поиском не занимаюсь, полагаясь на случай. Да и гранты, мне кажется, стоит искать только тогда, когда есть реальная необходимость. Например, в прошлом году я не подавал никаких заявок в фонды, потому что год оказался коммерчески успешным. А вот до этого на протяжении нескольких лет я пользовался поддержкой Совета по культуре (Art Council) города Вермонт, правда, это были небольшие суммы по 2 тыс. долларов ежегодно. Наибольший грант, который я когда-либо получал, был предоставлен Фондом Поллока-Краснер, он составил 20 тыс. долларов.

С одной стороны, я вполне успешен, потому что могу обеспечить себя только продажами работ, но, конечно, хочется большего признания и выставок в музеях.