Литовский дивертисмент
Потому что я иллюстратор, а «Дивертисмент» легче всего поддаётся визуализации. «Ноктюрн» гораздо труднее из‑за отсутствия в тексте конкретики. Даже мой выбор строф для иллюстрирования обусловлен интересными перипетиями. Например, застывшее время в кафе «Неринга» поддаётся изображению. Наверное, я пошёл по самому лёгкому пути. А вот фотографам, думаю, проще выстраивать визуальный ряд исходя из собственных ассоциаций. Скорее всего, с «Дивертисментом» им работать было бы сложно, описанные в нём ситуации сковывали бы воображение.
Я иллюстрировал «Рабочую азбуку», «Балладу о маленьком буксире» и «Кто открыл Америку» — это детские стихи, там можно отрываться, как хочешь. Работа с детской иллюстрацией даёт абсолютный простор и возможность делать всё, что угодно, ну или почти всё. Разумеется, если не пытаться понравиться ребёнку, а поднимать его на свой уровень. Предложить ему пофантазировать вместе с тобой. Отрываться во взрослых иллюстрациях тоже можно, но иначе, в них возможно то, что совершенно недопустимо в детских.
Знаете, вот тут немножко была работа на заказчика. Я никогда не имел дела со взрослыми стихами. Думаю, что скованность особенно чувствуется в триптихе «Леиклос». В двух следующих вещах было уже проще. Если бы я продолжил рисовать эту серию, то отходил бы всё дальше и дальше от текста. Берег в «Паланге» сначала нарисовал стандартного размера, потом сделал узким и очень длинным, сейчас бы мне его хотелось продлить ещё метра на три или вообще по периметру галереи. Хотя, наверное, если бы все на выставке показывали только свои ассоциации — смотреть было бы неинтересно.
Кажется, большие художники иллюстрацию искусством не считают. Мне это не обидно нисколько. Конечно, разница огромна — тут ты работаешь с текстом, хоть минимально, но ты к нему привязан, а там — абсолютный простор. Художник создаёт конечный, так сказать, продукт, а иллюстратор нет. К сожалению, художественный редактор может внести свои изменения, и ты здесь не хозяин.
Нет, проблема в головах. Некоторые издатели, как те, с которыми я сейчас работаю, говорят: «Рисуй, как хочешь». Легко сказать «как хочешь». Может, и хочешь, а рука сама идёт привычным путём… Нужны большие усилия и желание, чтобы с него свернуть. Знаете, как отличается прибалтийское рисование от нашего? Как небо и земля. Мы воспитаны советской системой, а они хоть полвека и пробыли в ней, но смогли сохранить себя, своё видение, свою школу, своё мышление. В одном из советских журналов, где я работал, был специальный человек, который закрашивал большие носы у моих персонажей. Главный редактор сказал: «Никаких больших носов в советском журнале!» Вот он сидел и закрашивал.
Игорь Олейников, 2015. Вопросы: Алина Стрельцова