XX век

,

2000-е

,

2010-е

,

Живопись

,

Звёзды

,

США

,

Успех

Выбор критиков. Константин Бохоров: Лора Оуэнс

Отвечая на вопрос, кто они, известные современные художники, я подумал, что не хотел бы стать глашатаем актуальности и описывать очередную биеннальную звезду

№ 1 (584) / 2013

Лора Оуэнс

Американская художница, которая активно экспериментирует с фигуративными подходами, стилистикой поп-арта и неоэкспрессионизма

Лора Оуэнс. Караоке на тротуаре/ Алфавит (фрагмент), 2012
Вид инсталляции

Субверсивный публичный жест, лежащий в основе искусства всевозможных биеннальных звёзд, уводит современное искусство всё дальше в сторону агитации за счастье — он всё менее фундирован критической теорией, и его обаяние является следствием личного произвола. Поэтому мне показалось интересным противопоставить социально ориентированному формальный метод, который практикует живописец из Лос-Анджелеса Лора Оуэнс.

Приглядываясь, замечаешь других представителей животного мира: из‑за дерева вылезает мишка, а слева у ручья, там где живопись упирается в подрамник, сидит белый кролик. Где‑то в далёком пространстве этого фантастического леса порхает голубая бабочка, за которой обезьяна тянет руку

В 22 года Оуэнс окончила школу дизайна, а через два года, в 1994‑м, Калифорнийский художественный институт и сразу стала успешно выставляться. Пожалуй, её самая знаменитая картина — это «Без названия» (Untitled, 1999), изображающая пустынный пейзаж с обезьяной, сидящей на дереве. Деревья на картине — это засохшие кривые стволы с торчащими обломками ветвей, располагающиеся на изломанном охристом бережке, из которого по краям, там, где его омывает ручей, торчат пучки травы и цветочки. Небо на картине ясное, с пушистыми облаками, правда, наверху оно разрывается и из‑за синевы выглядывает кусок тёмной ночи с полной луной, на фоне которой на одной из сухих корявых ветвей Оуэнс помещает сову. Приглядываясь, замечаешь и других представителей животного мира, как бы оформляющих стыки различных живописных пространств, смонтированных в картине: из‑за дерева вылезает мишка, а слева у ручья, там где живопись упирается в подрамник, сидит белый кролик. Где‑то в далёком пространстве этого фантастического леса порхает голубая бабочка, за которой обезьяна тянет руку. Разглядывая картину дальше, находишь и совсем мелкие детали, помещённые художницей в карманы её воображаемого мира. С помощью живописных ухищрений ей удалось создать очень сложную визуальную структуру наподобие той, что с помощью графических средств создавал Эшер. Но в отличие от Эшера Оуэнс манипулирует не иллюзиями восприятия трёхмерного пространства, а нашими более сложными ощущениями от искусственной реальности, появившимися в результате визуальных исследований XX века, и делает это она достаточно виртуозно, втягивая нас в свою игру и подсмеиваясь над штампами и условностями нашей визуальной культуры.

Лора Оуэнс. Караоке на тротуаре/ Алфавит (фрагмент), 2012
Вид инсталляции

У Оуэнс неисчерпаемая фантазия в изобретении всё новых визуальных игр и затей. Каждый раз она изменяет правила, привлекая другие живописные стили, образы и материалы, комбинируя их на иной лад. Правда, её ранние работы 1990‑х — начала 2000‑х годов кажутся более парадоксальными и изысканными. Например, картина 1995 года, большую часть которой занимает пол с уходящими в перспективу досками и узкой трапециевидной полоской стены, на которой висят множество картин, кажущихся на расстоянии не больше открытки, причем одна из них изображает саму описываемую картину. Или картина 1997 года, где на деликатно моделированную плоскость с тремя синими полосками внизу, в малевичевском духе обозначающими морской пейзаж, выдавлены из тюбика краски три крючёчка, кажущиеся парящими в небе чайками, благодаря подложенной под них лёгкой тени. Или вертикальный холст с синими горизонтальными полосами разной тональности, разрывающимися в середине, поверх которых прочерчена сетка, как у Аньес Мартин, но из плохо натянутых или полопавшихся струн.

После 2003 года и её знаменитых обезьян стиль Оуэнс меняется. Серии становятся более дробными, появляется много работ эскизного плана, отрабатывающие живописные багатели одну за другой, как, например, буквы прошлого года, выполненные в разных графических техниках. Оуэнс открывает для себя бытовую и субкультурную образность, которая снижает значение её живописных игр до уровня детских книжек-угадаек. Хотя в то же время она создаёт серии рефлексирующие и явления модернистской живописи, например, процессуальные поиски Роберта Римана. Или смело интерпретируя кубистические полотна Брака, интегрируя в вывернутую наизнанку форму, как бы сводящую пространство само на себя, настоящие часы с длинными стрелками, то есть ещё одно — темпоральное — измерение.

Оуэнс опять и опять остроумно доказывает теорему, что мир — это не что иное, как репрезентация самого себя, и свобода возможна только в области прихотливой игры знаков, куда зовёт нас творчество

Оуэнс много выставляется, а в прошлом году её картины побывали в ММСИ и, думаю, стали загадкой для московского зрителя. А ведь значение этой очень интересной постмодернистской художницы в том, что она создаёт живописные проекты, руководствуясь критической теорией, разработанной в рамках американского постструктурализма, преподаванием которого всегда славился Калифорнийский художественный институт. Её картины — это сложные визуальные конструкции, берущие не столько качеством отделки или, что называется, живописным образом, а, скорее, виртуозностью манипулирования знаковой природой видимого, связями означающих и означаемых. Созерцая живопись Оуэнс, наблюдаешь, как она опять и опять остроумно доказывает теорему, что мир — это не что иное, как репрезентация самого себя, и свобода возможна только в области прихотливой игры знаков, куда зовёт нас творчество, формально остающееся в области художественных средств. Социально ориентированное искусство, агитируя за счастье, обещает прорыв к реальности, но оставляет открытым вопрос: какую свободу сулит этот прорыв, когда реальность такая, как она есть сейчас?