Москва

,

Выставки

Устина Яковлева: «Сейчас есть разделение на „технологичных“ и „архаичных“»

В галерее Artwin открылась выставка «В тени ландшафта», которую курирует наш автор Дарья Кравчук. Поговорив с художниками Устиной Яковлевой и Владимиром Чернышёвым, она обнаружила, что они оба могли бы стать героями и нашего основного раздела в номере «Побег», поскольку однозначно предпочитают деревню мегаполису, а уединение — бурной социальной жизни.

Устина Яковлева. Прототип I, 2021
Бусины, хлопчатобумажные, нейлоновые и синтетические нити, 40 × 30 × 20 см
Как началось твоё становление как художника? Откуда всё пришло? Наверняка это случилось до Института проблем современного искусства.

Я училась в Педагогическом институте на худграфе, и в какой‑то момент я поняла, что была плохим студентом и мне нужно начать заниматься живописью. И тут мой друг пригласил меня в Музей современного искусства на лекцию «Свободных мастерских». Я была в шоке от контраста с тем, что происходило в институте. Я проходила туда год, ни в чём не участвовала, просто слушала и открывала для себя новый мир. Это было примерно в 2007 году. Потом я стала ходить в типографию в Хохловском переулке. Тимофей Караффа-Корбут, Алина Гудкина, Арсений Жиляев и другие молодые художники делали там выставки, я познакомилась с ними и поняла, что там происходят интересные вещи, приходят интересные люди. Мы подружились, и на лекцию в ИПСИ меня впервые привёл Арсений Жиляев — послушать Стаса Шурипу. Было так интересно, что я решила поступить в ИПСИ на следующий год. Стала учиться там в 2008‑м, когда был последний дипломный год в университете.

У тебя много ритмичности в работах, которая достигается методикой штриха, вышивания. Откуда, как ты думаешь, пошла такая практика? Мне это напоминает что‑то очень медитативное.

У меня было желание сделать сложный проект, но потом я поняла, что нужно начать с того, что у меня есть, — с бумаги и чёрной ручки. Я решила с этого начать и в общем‑то так и не закончила. Я осознала бесконечные возможности этих материалов и решила ими пользоваться. Мне это было очень близко. Даже в школьные времена, когда дома стоял стационарный телефон, я обычно разговаривала по нему и чиркала ручкой по бумаге. О современном искусстве часто говорят «я тоже так могу» — я хотела сделать то, что умеют все, и возвести это в степень невозможного.

А вышивание?

В моей семье шили и бабушка, и мама. Будучи подростком, я хотела идти против традиций, стать настоящим художником — создавать графику, картины. Потом я стала взрослеть и принимать эту часть моей истории, к тому же у меня к этому есть способности. Поначалу мои штрихи действительно напоминали стежки, и я решила усложнить процесс. Это физическое действие стало поглощать больше моего внимания: протыкание плоскости текстиля или бумаги. Я приноровилась и быстро сделала большие картины, но потом у меня начался кризис. Я почти год не могла ничего делать, не видела смысла в перепроизводстве. Затем я пришла к вышивке, к объектам, которые занимают больше времени и становятся своеобразным тотемным существом. Мне стало тесно в плоскости, и я решила переходить к объёму, захотелось сделать что‑то более материальное.

В твоих произведениях чёрточки и штрихи складываются в пейзажи. Чувствуется тесная взаимосвязь с природой, природными ландшафтами, и возможно, даже конкретными географическими локациями в России.

Да, это связано с местами, которые я посещаю. Я растворяюсь в пространстве, как губка, собираю всю информацию, а потом закрываю свои щупальца и пропускаю всё через собственную призму восприятия.

Вид экспозиции «В тени ландшафта» Москва, 13.03—9.05.2021, Artwin Gallery, Cube
У тебя много site-specific проектов. Это потому, что ты часто посещаешь резиденции? Ты могла бы рассказать о последнем проекте, созданном в резиденции в Нью-Йорке? Ты работала с материалом, который бы отснят на севере России, но ты работала с ним в Штатах.

Я работала с собранным материалом и на Севере, и после приезда, в Москве. В Нью-Йорке для меня это оказалось, скорее, новой формой: я никогда раньше не работала с печатью фотографий на большом текстиле. Эта идея ко мне пришла уже в Нью-Йорке. Там я скучала по природе, и мне хотелось в лес, парк, поэтому я отправила себе из Москвы фотографии северного леса — чтобы успокоить себя. Эти работы оказались очень логичными для восстановления баланса в нью-йоркском ритме. Когда я была в Америке, я показывала эти работы коллегам, и они получили дальнейшее развитие, так как оказались интересны людям. В Штатах в общем ощущается общность современного искусства и декоративно-прикладного, нет такого чёткого разделения, как у нас. У нас здесь разные лагеря. Я же себя ощущаю мостиком — мне интересно и то и другое, я себя не ограничиваю.

Наше поколение абсолютно утратило связь с ручным трудом. Иногда смотришь на подобные объекты и совсем не понимаешь, сколько на это уходит труда и времени, кропотливости, фокуса.

Фокус — это большая проблема современности, в том числе и моя проблема. Постоянные сообщения, новости. У всех тревожное расстройство. Мое занятие меня расслабляет, а зрителя — завораживает и затягивает.

Абсолютно. Поэтому я и начала этот разговор с того, что это действительно практика, в том числе и духовная. Серия работ, которую мы показываем на выставке «В тени ландшафта» в Cube. Moscow, — горные пейзажи. ­Это ­какая‑то конкретная местность?

Я оказалась в резиденции в Сочи, «Цветные горы», у меня была мастерская с видом на эти горы, я их и вышивала. Всё это местные горы, которые мне попадались, цепляли мой взгляд, мои разные состояния. Я приехала в марте и застала разные моменты, весенние и зимние. Горы стали для меня большим открытием, вся эта невероятная красота, как застывшие волны. Тема гор присутствовала и раньше в моих работах, но очень точечно. На создание работ вдохновлял вид из моего окна. Это уникальная возможность сидеть в закрытом городке и смотреть на горы. Я оказалась вне времени и документировала это.

Устина Яковлева. Без названия, 2014
Бумага, бусины, шёлковые нити, 16,5 × 23,5 см (в раме 46,5 × 36,6 см)
А серия работ на плексигласе? Я до этого не видела у тебя подобных вышивок. Плексиглас достаточно воздушный и прозрачный материал, но при этом ненатуральный. Как так вышло, что твой выбор пал именно на него?

Мне хотелось поработать с новыми материалами и технологиями. Чтобы создать лазерную резку, нужно было делать эскизы — а это новый опыт для меня, так как обычно я работаю без эскизов. Я часто вышиваю белым на белом, мне нравится что‑то кропотливое и незаметное. Его вроде бы видно и не видно, есть какая‑то эфемерность, но при этом существует спорная ситуация с пластиком, что меня и привлекло. Я думала о пейзажах, о собирательном образе, который превратился в росу на паутине.

Белое на белом — это наследие Русского Севера?

Да, оттуда мои корни. Первая выставка называлась «Усть-Цильма», это место, где жила моя прабабашука Устина. И эта тема формируется с самого начала моей художественной деятельности. Сейчас больше возможностей коммуникации с кураторами с Севера. У меня не было чёткой связи изначально. Арсений Жиляев, когда курировал выставку, рассказывал, как он почувствовал правильный вектор. А я только через пару лет дозрела до осознания, что все мои проекты про Север. Меня поддержала куратор Катя Шарова, которая меня часто приглашает в Архангельск. А ещё мы ездили в Лапландию. Она тоже с Севера и увидела некий язык тела в моих работах, как нестандартный взгляд на Север. Есть ассоциации декоративно-прикладного искусства с яркими объектами, а у меня всё больше про натуру севера — снег, тишину, уединение.

В твоих работах часто встречаются спиралевидные фигуры и другие орнаменты, типичные для Русского Севера. Можешь рассказать об этом поподробнее?

Я отсматриваю различные материалы. Мне интересно это единение корневых архаичных культур — практически все они об одном. Нынешняя разрозненность тоже наталкивает на мысль о необходимости прийти к своим корням, вспомнить, что мы пришли из единого места. И майянские знаки, и северные, и тема лабиринта, круга — символ совершенства, духа, солнца, или зигзаг — змея, прямая линия — горизонт. Все символы абсолютно узнаваемые, при этом в разных культурах. Мне кажется важным найти не то, что разъединяет людей, но то, что их объединяет.

Устина Яковлева. Без названия, 2021
Чернила на холсте, ø 20 см
Есть много тем, объединяющих твою практику и практику Вовы Чернышёва. Простая символика, которая может быть узнаваемой повсеместно в различные периоды, — например, звезда у Вовы, арка. Как тебе кажется, что вас роднит?

Хрупкость и тяготение к старым натуральным материалам. В каждом домотканном полотне есть история, которая задаёт контекст. Я не хочу ничего разрушать, но хочу мимикрировать и развивать. Мне кажется, у Вовы схожая история с арками, с древесными объектами. Звёзды, графика, травление — всё это тонкое, хрупкое, может, незаметное, но оно есть и привлекает. Сейчас, кажется, есть разделение на «технологичных» и «архаичных». Чем больше становится одного, тем больше проявляется противоположное. Я за противоположное. При безграничном доступе к технологиям все начинают скучать по живой природе, материалам. Даже в медицине, мне кажется, круто разбираться в травах, заниматься профилактикой, знать, что и где растёт. Во время изоляции я была в горах и поняла, что в такой период, когда ты можешь не попасть в больницу, ты должен взять ответственность на себя. Когда я первый раз оказалась в деревне на Севере, я осознала, что в Москве присутствовало ощущение ненатуральности, будто вся еда была пластиковой, как и люди. А в деревне всё такое настоящее. Я никогда не жила в деревне, но смогла почувствовать, как всё это важно.

«В тени ландшафта»
Artwin Gallery
13 марта — 9 мая 2021