1.
Сразу должна предупредить, что никогда не использую слов «духи» или «ароматы» по отношению к тому, что делаю. Для меня это только «запахи» — я химик, а не парфюмер.

2.
Я собираю запахи этого мира уже больше двадцати лет. Кстати, я три года проучилась в России и Польше и только потом уехала в Берлин разбираться, как можно постичь реальность, используя в качестве интерфейса собственный нос, а не глаза и уши. За эти годы я объехала практически весь мир, собрав целую коллекцию запахов. Сейчас она состоит из 6733 образцов. Они представляют собой мою картографию планеты. Все они относятся к очень конкретным вещам — к встреченному человеку, времени суток, пережитому событию, воспоминания о котором мне захотелось сохранить навсегда. После семи лет таких поездок я осознала, что могу считать себя настоящим экспертом в области обоняния, и окончательно решила посвятить себя именно этой сфере. Причём наряду с огромной областью знаний о запахах существует и не меньшая — о том, как эти запахи распознавать. Не вижу смысла ограничивать себя только одной из них. Однако мой метод работы остаётся прежним — это поездки по городам и странам, постижение их посредством собственного носа. Где бы ни реализовывались мои проекты — выставочные или исследовательские, — я обязательно еду туда сама. Никогда не было, чтобы я отправляла сотрудников лаборатории с просьбой прислать мне какие‑нибудь образцы. Всё, что входит в мою работу, сделано лично мной.

Я не работаю c натуральными компонентами — только с химическими веществами. Роза это роза это роза, поэтому чтобы передать её запах, мне нужен реалистичный язык химических соединений, мне нужно контролировать то, что я делаю

3.
В 2004‑м я начала сотрудничать с промышленными компаниями, что существенно упростило процесс собирания запахов в моих путешествиях. Теперь у меня есть необходимое оборудование и технологии, чтобы зафиксировать образчики невидимой реальности, которую я хочу понять. Люди делают снимки собственной жизни на телефоны, и я тоже делаю своеобразные снимки устройством, по размеру напоминающим смартфон. Все недавние ячейки моего архива занимают именно такие данные, представляющие собой моментальные снимки реальности — потому что запах меняется практически мгновенно. Конечно, в них очень сильна личностная составляющая, потому что я фиксирую одни запахи, а другой человек, используя то же устройство, может уловить совершенно другие. Точно так же два разных человека сняли бы на одну камеру совершенно разные фотографии. Я совершенно не претендую на всеобщность своих впечатлений, на то, чтобы быть всеми людьми сразу. Я есть я, Сиссель Толаас, и это моё восприятие городов и событий. Я фиксирую запах, который, как мне кажется, характеризует определённое мгновение, но поддержкой мне служат научные методы работы: по сути, я регистрирую молекулы того или иного вещества в воздухе и заношу информацию о них в архив. То есть мои личные впечатления преобразуются в очень конкретные и точные данные о действительном состоянии реальности в этот момент. Разумеется, в мире огромное количество молекул, которых ещё нет в моей базе данных, так что какие‑то фрагменты реальности неминуемо оказываются утрачены, однако, на мой взгляд, сейчас в моих записях достаточно информации, чтобы предполагать их адекватность реальности.

4.
Я не работаю ни с какими натуральными компонентами — только с химическими веществами. Роза это роза это роза, поэтому чтобы передать её запах, мне нужен реалистичный язык химических соединений, мне нужно контролировать то, что я делаю. В конце концов, цвета мы тоже интерпретируем по‑разному, но их можно выразить длинами волн.

5.
У меня есть проект, где я не занимаюсь воспроизведением или повтором запахов реального мира. Я обращаюсь к возможностям абстрактных химических соединений, вместо того чтобы смешивать различные компоненты с привязкой к реальности. Задача в данном случае состоит в том, чтобы понять возможности молекул, не связанных для нас с какими‑либо объектами окружающего мира, то есть лежащих за пределами нашего воображения. Я в течение многих лет анализировала химические компоненты и обнаружила некоторые, которые благодаря их свойствам и качествам можно применять с определёнными, очень чёткими целями. Их я назвала функциональными молекулами. Один из примеров того, как это реализовано, — кольца из проекта (n) visible с заключёнными внутрь ароматическими кристаллами трёх разных типов: «привлечение» (attraction), «отвлечение» (distraction) и «внимание» (attention). С помощью этих колец мне хотелось чётко выделить сообщение, которое человек доносит до окружающих посредством запаха, который он носит. Работает это так: например, вы ведёте с человеком светский разговор о погоде и не знаете, как от него отвязаться. Тогда вы открываете решётку на кольце, и запах сообщает вашему собеседнику, что ему лучше уйти. А другое кольцо призывает: слушай меня внимательно, я говорю важные вещи. Или: обрати на меня внимание, я сегодня потрясающе выгляжу. Вы открываете кольцо сильнее или слабее в зависимости от того, сколько запаха хотите выпустить. А можете закрыть его совсем, если считаете, что запаха слишком много. По-моему, это добавляет в жизнь элемент игры, который мы утратили в сегодняшнем мире тревог и параноидальных настроений. Вокруг господствует риторика страха. Нам же нужна радость и игра. И этот проект посвящён именно им.

6.
На самом деле задача этих колец не управлять окружающими, а наоборот — обратить больше внимания на собственные чувства и эмоции. В большинстве случаев мы рождаемся с одинаковыми органами чувств и предпосылками для развития. На начальном этапе развития мы все поставлены в равные условия. Вся информация, которую мы получаем о мире, добывается органами чувств, и в детстве мы активно используем их все. Наша исследовательская деятельность тогда наполнена радостью и игрой. Этот период жизни остаётся с нами до самой смерти. Именно к этому состоянию я и пытаюсь вернуть человека в своём проекте — к постижению мира посредством эмоций, к игре с ними, в которой мы отчаянно нуждаемся. К игре, которая и есть счастье.

Сейчас всё завязано на материальные блага — это пугает, а между тем наши органы чувств работают бесплатно, это та роскошь, которая есть у всех. Наоборот, другие пытаются воспроизвести то, что у нас и так есть. Все нынешние технологии распознавания запахов пока не могут превзойти то, что каждый человек в состоянии почувствовать и уловить сам. Поэтому нам надо скорее браться за ум. Технологии заполняют те лакуны, где человек терпит неудачи и не справляется сам. А ведь это просто стыдно! Мы почти не трогаем друг друга и уж точно друг друга не нюхаем!

7.
Конечно, платиновые кольца (n) visible — лишь один из моих проектов, и они доступны далеко не всем. Их производство стало результатом сотрудничества с известным немецким ювелиром Георгом Хорнеманом, да и сделано было всего несколько штук. В данном случае идея была важнее, чем конкретная вещь. Однако у меня есть вещи, которые не стоят ничего или практически ничего. Например, один из самых больших и важных моих нынешних проектов посвящён самозащите, в первую очередь, от сексуального насилия. Основная его аудитория — индийские девушки, которые могут носить на шее небольшой предмет и в момент опасности нажать на кнопку, так чтобы все окружающие сразу поняли, что происходит что‑то плохое. Это устройство стоит десять центов. Ещё есть небольшие наборы запахов для изучения в школах — я много работаю с детьми. Эти наборы не стоят практически ничего. Разумеется, я делаю это не ради денег — зарабатываю я на других проектах, — а для того, чтобы иметь возможность как‑то повлиять на мир. Мне бы хотелось, чтобы он стал получше.

Изобрести запах, который будет достаточно плохим для Индии, просто невозможно, забудьте об этом сразу

8.
Устройство для борьбы с сексуальным насилием не имеет ничего общего с «хорошими» или «плохими» запахами. В моём мире их просто нет. Представления о приятном и неприятном не являются врождёнными, они определяются культурой, к которой человек принадлежит, и полученным им образованием. В Индии люди живут в жутких условиях, их окружают запахи, которых вы никогда в жизни не сможете почувствовать или даже представить в нашей части вселенной. Изобрести запах, который будет достаточно плохим для Индии, просто невозможно, забудьте об этом сразу. Тот запах, который я разработала для моей задачи, очень кислотный и навязчивый. Он очень быстро распространяется на многие километры, и его невозможно игнорировать. Это означает, что он призван не напугать, а передать сигнал как можно большему числу людей, огорошить нападающего и дать девушке время убежать. Пока мы ещё тестируем продукт — в Индии всё очень непросто, — но я надеюсь, что когда‑нибудь он будет доступен всем, кто в нём нуждается.

9.
Ещё одно приспособление — Smell Memory Kit. Оно предназначено для того, чтобы придать запах тому, что вы хотели бы запомнить навсегда. В важный для вас момент вы разбиваете ампулу и вдыхаете абстрактный, ни к чему не привязанный запах. В вашем сознании он будет навеки связан с этим событием. Если человек вдыхает какой‑нибудь запах с рождения и примерно до тринадцати лет, он потом забывает об этом, но в его памяти этот запах навсегда зафиксирован и связан с определённым триггером. Здесь похожая методика: когда вы почувствуете какой‑то запах впервые, вы сами свяжете его, например, с рождением ребёнка, с собственной свадьбой, с важной поездкой. Как известно, природный газ не имеет запаха. Так было, пока в 1937 году в Штатах не случилась огромная авария, с тех пор к газу примешивают посторонний имеющий запах газ, чтобы утечку могли сразу распознать. Здесь то же самое: когда вы хотите восстановить воспоминание в своей памяти, вы разбиваете другую такую же ампулу и переживаете его ярче, чем просто прокручивая в памяти зрительные образы. Вы будете поражены, насколько полно и чётко вы вспомните собственные ощущения. Сама разработка этого устройства — это оммаж памяти, размышление о том, как она работает, почему необходима, а также о том, что и почему я хочу запомнить навсегда. Но в практическом смысле это ещё и способ создать свой собственный архив воспоминаний.

10.
Несколько лет назад я работала с Медицинской школой Гарварда. Мы занимались бактериями, которые живут на поверхности человеческой кожи и используют человеческий пот в качестве среды размножения, придавая ему запах. Контекст исследования заключался в том, что сегодняшнее чрезмерное увлечение мытьём нельзя назвать здоровым. Наоборот, когда человек моется слишком часто, шанс заболеть у него выше, чем у того, кто делает это слишком редко. В какой‑то момент мы пришли к тому, что хотим изменить общественное отношение к запахам человеческого тела, и попробовали использовать бактерии, которые живут в поту, для ферментации молочных продуктов. В результате мы смогли сделать сыр с запахом кроссовок Дэвида Бэкхема, пота Илона Маска и Ханса Ульриха Обриста, и люди с удовольствием его ели. Знаменитости в этом проекте были нужны только для того, чтобы привлечь к нему внимание. Точнее, внимание к бактериям человеческого тела: если с ними можно готовить еду, нам стоит поменять своё к ним отношение. В целом же это проект о том, что вообще значит — иметь тело.

11.
Одна из самых больших проблем нашего времени — это отчуждение от собственного тела и ощущение неудовлетворённости, спровоцированное этим отчуждением. Всё человечество рождается с одними и теми же органами чувств. Однако есть культуры, которые умеют описывать запахи и их восприятие. Западная же культура этого не умеет. Мы целиком сосредоточены на том, как всё вокруг выглядит, а остальные органы чувств у нас в загоне. Даже когда вы целуетесь, вы занимаетесь познанием мира, и не передать, сколько всего способно дать человечеству внимание к запахам. На мой взгляд, огромный потенциал кроется именно в частном, дружеском обсуждении, например, запахов города вместо его внешнего вида и, кстати говоря, вместо того чтобы описывать свои впечатления от искусственно созданной парфюмерии. Когда вы входите в комнату, спросите себя, что здесь самое важное: свет, звук или запах? Попытайтесь описать запахи собственным, пусть несовершенным языком, и вы поразитесь тому, что станет итогом таких опытов. Не так уж это и сложно. По крайней мере, у меня получилось.

12.
Долгое время в западной культуре запахи считались личным делом каждого человека. Ими никто не интересовался всерьёз, не было необходимости даже давать им специальные названия. Потом начали развиваться наука и индустрия, постепенно происходящее в этих сферах стало выплёскиваться на страницы популярных изданий, и люди заинтересовались, что конкретно находится в бутылке с моющим средством, — так впервые появилась потребность в словаре запахов. Вопрос не в том, почему мы раньше не придумывали запахам абстрактные названия, примерно как цветам, а в том, почему сейчас эти названия человечеству вдруг понадобились. И ответ в том, что сегодня запахи стали темой для обсуждения. Пока это было не так, не нужны были и слова. Но как только дискурс запахов вышел за пределы лабораторий, а развитие научных знаний повлекло за собой частный интерес, все заинтересовались, почему же раньше у нас не было этого словаря. Те же двадцать лет, что я занимаюсь запахами, я разрабатываю терминологию, в чём‑то базируясь на опыте тех культур, где такие названия существуют и при этом не привязаны к источникам запаха. Мы работаем с этим лексиконом очень осторожно: анализируем реакцию представителей максимально далёких культур на различные образцы, а затем выделяем абстрактные слова, посредством которых можно описать те или иные категории.

Я не имею никакого отношения к людям, которые создают запахи, называя это парфюмерией или искусством. Возможно, будучи первопроходцем в этой сфере, я отчасти в ответе за то, что так много людей вовлечены сейчас в деятельность по созданию новых запахов. Уже есть доступные ингредиенты и технологии, каждый может завести себе студию и смешивать там масла для получения нового опыта. Ничего не имею против, пожалуйста. Однако я надеюсь, что моя деятельность не имеет к этому никакого отношения

13.
Технологии развиваются так быстро, что вопрос о том, чем отличается человек от машины, давно уже встал во весь рост. Машины успешно занимают те ниши, где терпит неудачу человеческое тело. Их развитие спровоцировало другой вопрос: что мы умеем лучше машин? Пока ответ на него таков: машины умеют думать, но не умеют чувствовать, у них нет эмоций. Осознав это, все погрузились в чувственно-­­эмоциональную сферу: это работает и в искусстве, и в политике, и в экономике. Полагаю, именно с этим связано нынешнее внимание арт-мира к произведениям, завязанным целиком на эмоциональном восприятии, в том числе и к ольфакторному искусству, или какие ещё глупые названия ему придумывают. По-моему, мы живём в очень интересное время.

14.
Я не художник и никогда так себя не определяла. Я химик, у меня есть учёная степень в этой области. Часть моих работ демонстрируется в качестве произведений искусства, другие — как научные проекты, что‑то ещё я делаю для коммерческого использования. Но я не имею никакого отношения к людям, которые создают запахи, называя это парфюмерией или искусством. Некоторые парфюмеры хотят считать себя художниками. Возможно, будучи первопроходцем в этой сфере, я отчасти в ответе за то, что так много людей вовлечены сейчас в деятельность по созданию новых запахов. Кроме того, долгое время проработав с коммерческими предприятиями, я приложила руку и к тому, что сейчас очень просто проводить опыты с запахами и духами. Уже есть доступные ингредиенты и технологии, каждый может завести себе студию и смешивать там масла для получения нового опыта. Ничего не имею против, пожалуйста. Однако я надеюсь, что моя деятельность не имеет к этому никакого отношения. Я работаю не в студии, а в лаборатории. Изучение запахов связано с лингвистикой, нейрофизиологией, биологией и психологией. Меня больше интересуют эти пласты, и поэтому я могу утверждать, что я не парфюмер.