Роман «Незримые города» увидел свет в 1972 году, и его, вероятно, можно назвать первым гипертекстом в истории итальянской литературы. Это книга-лабиринт — многогранный, с собственной геометрией, построенный по принципам комбинаторики роман, существующий в поэтическом и в то же время удивительно конкретном мире… У этой книги множество входов и выходов, она открывает перед читателем всё новые возможности интерпретации, да и сам текст можно перекраивать до бесконечности. В него можно зайти, а затем выйти с любой стороны, на любом углу.

О пятидесяти пяти городах рассказывают девять глав и одиннадцать разделов. Они соответствуют восемнадцати встречам Кублай-хана и купца Марко Поло, исполняющего также роль посла при иноземном государе. Марко Поло описывает города — воображаемые, виртуальные пространства, что существуют в мире фантазий героя, открываясь его отстранённому взгляду. Их названия — это имена героинь древних мифов и легенд: Диомира, Исидора, Доротея, Дзаира, Анастасия, Тамара… У каждой свои воспоминания, желания, знаки…

Удивительное, невероятное произведение, вероятно, лучшее у Кальвино, наряду с романом «Один день члена избирательной комиссии» 1963 года — в нём писатель-просветитель выводит своего антагониста, физическую и психическую аномалию, нечто, противоположное разуму, и с «Паломаром» 1983 года — где действует альтер-эго писателя, бесстрастный и любопытный наблюдатель, пытающийся привести собственный душевный разлад в согласие с противоречивым устройством Вселенной. Текст Кальвино во многом вдохновлён литературой «нового романа» от Кено до Борхеса, однако было бы ошибочным объяснять его лишь через призму модного тогда структурализма или сводить всё к упражнению в семиотике. Оригинальность и сила воздействия романа на читателя заключается в сопереживании всем формам жизни, в стремлении достичь идеалов «легкости», «быстроты» и «точности» (именно такие темы писатель выбрал для своих «Американских лекций», посмертно опубликованных в 1988 году) и в соединении у Кальвино рационального подхода (что проявляется в его любви к составлению каталогов) и неиссякаемого интереса к человеку, к самому хрупкому, что в нём есть. Автор доказал возможность существования зрелой светской культуры, способной ответить на вызовы нашего времени. В описании последнего города, «совершенной» Утопии, есть знаменитый фрагмент, который часто приводят в качестве нравоучительного, искажая при этом сложную природу книги, её неуловимые смыслы. На самом деле он проливает свет на задачи, которые ставил перед собой Кальвино, не только в области сказки или фантастики, но и в гражданской сфере:

«Для живущих ныне ад — не будущность, ежели он существует, это то, что мы имеем здесь и теперь, то, где мы живём изо дня в день, то, что все вместе образуем. Есть два способа от этого не страдать. Первый легко удаётся многим: смириться с адом, приобщиться к нему настолько, чтоб его не замечать. Второй, рискованный и требующий постоянного внимания и осмысления: безошибочно распознавать в аду тех и то, что не имеет к аду отношения, и делать всё, чтобы не-ада в аду было больше и продлился он подольше» (Перевод Н. Ставровской).

Перевод с итальянского: Анна Ямпольская