Где: Мультимедиа Арт Музей, Москва
Когда: 5 сентября — 28 ноября 2020 года

Теоретик 30‑х годов Вальтер Беньямин, которого столь любили поминать к месту и не к месту в эпоху постмодерна, называл воспроизводимость основным качеством фотографии. Если кадрам XIX века еще была свойственная «аура», возникающая из‑за длительного контакта мастера с объектами съемки, то развитие технологии сделали фотографию принципиально иной: более поверхностной, менее включенной в традицию. Возникшая чуть позже цифровая реальность якобы навсегда поставила точку в этом разговоре: любой снимок в сети кажется принципиально воспроизводимым и контролируемым. Тем не менее, сегодня оказывается, что далеко не всякое фотоизображение можно по‑настоящему понять и прочувствовать посредством пикселей на экране. Многие фотографии по‑прежнему необходимо долго и внимательно рассматривать живьем, как какую‑нибудь старорежимную картину или скульптуру. И речь не только о ранних отпечатках, но и о самых что ни на есть современных работах, снятых в очень разных жанрах.

Выставка «Некоторый беспорядок» сложилась из частного собрания экстравагантного француза Антуана де Гальбера, знатока современного искусства с весьма нетривиальным взглядом как на арт-мир, так и на окружающую жизнь в целом. Фотография — только часть его огромной коллекции, которую он до 2018 года выставлял в знаменитом парижском художественном центре Maison Rouge, а после его закрытия катает по всему миру.

Первое, что бросается в глаза на выставке, — множество винтажей, хорошо знакомых любому читателю любых учебников фотографии. От соприкосновения с вещами, хранящими ту самую ауру, захватывает дух, как в случае со знаменитыми «Игры безумия» Пьера-Луи Пьерсона (1861—1867, серебряно-желатиновая печать со стеклянного негатива) или документацией одного из довольно варварских экспериментов невролога Дюшена де Булоня (1855−1856, альбуминовая печать), когда тот стимулировал отдельные мышцы лица электрическим током. Однако «Некоторый беспорядок» показывает зрителю не просто набор уникальных вещей, о которых вы знали, но не надеялись когда‑либо увидеть вживую. Он как будто выворачивает и вываливает перед вами содержимое чужой головы: мы видим теории Гальбера, с которыми он с удовольствием знакомит публику, но также и его фантастические идеи, тщательно скрываемые им стыдные мысли и бессознательные импульсы. Это демонстративное препарирование чужой головы, однако, заинтересует не только искусствоведа или психоаналитика. Коллекция Гальбера притягательна тем, что его чутье собирателя высвечивает для вас, словно фонариком в темноте, странноватую изнанку мира — немного пугающую и уводящую за пределы яви и очерченного светом пространства, но в целом довольно забавную в своей эксцентричности и, что кажется парадоксальным при таком наборе сюжетов, доброжелательную к человеку.

Экспозиция структурирована по темам, которые выбрал сам Гальбер: звездные ночи, лица, взгляды, безумие, тело, смерть. В каждом из разделов можно увидеть рядом снимки из разных времен, художественных концепций и географических пространств. Монотонный «Атлас северного Млечного пути» астронома Фрэна Элмора Росса (1934) соседствует со взрывом цвета «Выброшенных на уличный берег» веселых арт-скандалистов Гилберта и Джорджа (1991). Портреты сюрреалиста Антуана Арто, выполненные Ман Рэем (1926), перекликаются с сюрреализмом работ Юрия Мечитова, снимавшего постсоветский Тбилиси (1996). А тихое «Мусульманское кладбище» в Алжире Аббаса (1981) — с заваленной цветами могилой Сюзан Зонтаг, снятой Патти Смит (2005, отпечаток 2012).

Эксцентричность этих перекличек напоминает о чудаковатых по нынешним временам ренессансных кунсткамерах, но создает картину жизни более полную, чем привычные выставки со строгим исследовательским подходом. И несмотря на то, что во вступительном тексте к «Некоторому беспорядку» Гальбер заявляет, что не является экспертом и поэтому «уникальность фотоотпечатка и его роль в истории фотографии» — критерии для него вторичные, именно в его подборке мы вдруг обнаруживаем то, что столь часто ускользает от внимания профессиональных историков и кураторов. То, что можно было бы назвать внезапным воспоминанием о самой сути фотографии, которая не равна тому, что мы видим на современном принте — образу, предмету, изображению. По крайней мере, не была равна в ту эпоху, когда еще было принято искать суть вещей, — на протяжении первого столетия ее жизни. Материальность снимка, напечатанного на желтеющей и истрепывающейся на углах бумаге создает ощущение хрупкости и уникальности происходящего на наших глазах волшебства фотографии — именно такого, каким его знали наши дедушки и бабушки. Грустим ли мы об утерянной подлинности или все же вздыхаем с облегчением, освобождаясь от неудобств прежней шероховатой и хрупкой жизни? Похоже, мы поверили, что виртуальность может быть безопасным фильтром при встрече с реальностью, задолго до эпидемии. И всё же произведения из коллекции Антуана де Гальбера неожиданно стали своеобразным комментарием к нынешней ситуации.

Однако благоговейное чувство при встрече с ранним «подлинником» — отнюдь не единственное измерение этой магии. Волнистость поверхности и небольшие изломы фотоотпечатка с семинаристами из знаменитой серии Марио Джакомелли «У меня нет рук, что ласкали бы мое лицо» (1962) или четыре снимка конвейера угольной шахты «Гудспринг» (1975), наклееные на подложку самими Берндом и Хиллой Бехер, как будто придают глубины двумерному изображению уже совсем иных эпох. Через них мы ощущаем телесность фотообраза, получаем тактильный опыт, весьма далекий от того, что нам дали идеально гладкие отпечатки в учебниках и выспренние тексты о них. Мы получаем переживание неидеальности, проб, ошибок и всё новых попыток, крови и пота художника, которые остаются потом и кровью в эпоху, когда фотограф уже не таскает с собой камеру размером с дом.

Энергетический заряд коллекции Гальбера таков, что и другие выставки Фотобиеннале, вроде бы не имеющие к ней отношения, вступают в диалог с «Некоторым беспорядком». Сразу хочется вглядываться в детали огромных современных полотен американского документалиста Митча Эпштейна, которые нельзя рассмотреть на экранах. А зайдя на ретроспективу Сергея Чиликова, видишь его не столько скандалистом, любителем ню и обнажения острых углов реальности, каким он чаще всего предстаёт в интернете, но и утонченным поэтом 90‑х, чьи отпечатки наполнены иным способом видения мира — теплотой чувств и мягкостью оттенков, но никак не «лихостью», которую мы привыкли ассоциировать с тем временем. На нынешних выставках Фотобиеннале мы обнаруживаем то, что во многом утеряно нашей эпохой, чьи жители больше не хотят тратить силы на распечатывание снимков, предпочитая рассматривать их экране ноутбука или смартфона. Но также и то, что снова ищут молодые художники, собирая свои фотокниги всего в нескольких экземплярах и играя с фактурами и коллажами.