Некоторые пути преодоления трудностей в музейной жизни
Ситуация прошлого года, заставившая нас меньше времени проводить в интенсивном общении, на людях, с её неминуемым погружением в «книжность» и различного рода тексты, снова открыла возможность оценить властительную взаимосвязь слова и образа в культуре. «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку» — строки Иосифа Бродского превратились в своеобразный мем, мелькая в социальных сетях и публикациях СМИ. Стало казаться, что мы снова повторяем пройденные уроки, подобно нашему молодому поколению в условиях дистанта. Тем временем для экспозиционеров и кураторов наступила пора анализировать накопленный опыт за период интенсивной деятельности в «доковидную» эпоху.
Размышлению об этом поспособствовали два события в Московском музее современного искусства, которые произошли в разное время: одно недавно, а другое больше двух лет назад. Речь пойдёт о выставке «Территория слова» в Южно-Сахалинске и работе художника Александра Айзенштата, переданной автором в дар музею.
Большинство выставок отечественного современного искусства так или иначе оказываются основаны на текстовом материале. Если раньше буква шла приложением к визуальному ряду, служила вспомогательным дополнением, то теперь текст в значительной степени опережает всё остальное. Моментом истины для ММОМА стала возможность организовать показ произведений из своей коллекции в Южно-Сахалинске, в рамках театрального фестиваля «Территория». Произошло это в декабре 2018 года в залах Литературно-художественного музея книги
Отдалённая часть Российской империи, служившая землёй изгнания — местом ссылки каторжан, благодаря гражданскому подвигу Антона Павловича Чехова и его очерку получила «крещение» литературной темой. И, что интересно, этот факт вполне соотносится с современным видением задач художника — стремлением менять общество примером своих поступков, являющихся одновременно актом творчества.
Кураторы выставки — Оксана Воронина и автор этих строк — проделали работу по отбору наиболее интересных и значимых экспонатов. Концепция выстраивалась сама собой — она оказалась связана с переплетением текста и образа в пространстве произведения. Личности выдающихся мастеров слова, бывших одновременно и художниками, определили структуру экспозиции. Фигуры Велимира Хлебникова, Андрея Вознесенского, Дмитрия Пригова относятся к разным временным фазам развития искусства, но все вместе находятся в русле экспериментальных поисков в отечественной культуре.
От рисунков Велимира Хлебникова в рукописях поэмы «Зангези», объективированных в самостоятельную графическую серию его внучатой племянницей Верой Хлебниковой (Альбом «ПтиЦЫ и ЦЫфры», 2015), был выстроена линия «романтического» авангарда. На выставке этому направлению контрастировали опыты советских конструктивистов, взявших шрифтовые композиции как инструмент для рекламы и лозунгов. Здесь же, ближе к ним — андеграундный соц-арт в лице Александра Косолапова с его лайтбоксом «Malevich sold here» (2001). А вот романтический вектор в послевоенном искусстве был продолжен графикой Андрея Вознесенского — его изопами 1970‑х (производное от словосочетания «изобразительная поэзия»).
Удивительно, но в этом насыщенном пространстве водораздел между нонконформным и условно «официальным» (Вознесенский) не являлся столь очевидным, что обусловлено общей любовью авторов к словесности, узами языковой традиции. Творчество московских концептуалистов, в частности, Дмитрия Александровича Пригова, находится ныне в стадии осмысления, так как в наши дни этот пласт оформляется уже как исторический — неслучайно для выставки был выбрана серия работ Пригова «Памятники» (2006), созданная им в соавторстве с Викентием Нилиным. Как тут не вспомнить пушкинское: «Я памятник себе воздвиг…».
Слова, фразы, строки… Очевидным исключением в экспозиции выступили работы Виктора Пивоварова — из‑за отсутствия в них каких бы то ни было шрифтовых элементов, в отличие от остальных работ. Его абсурдистские ландшафты — это практически рассказ, нарратив, где образ абсолютно текстуален и от этого напрямую связан с темой выставки.
Остался ли услышан зрителем в Южно-Сахалинске этот затейливый кураторский мотив? Думается — да, исходя из отзывов и интереса посетителей к экспозиции. Однако совсем недавние выставочные события уже стали прошлым — сменились другой повесткой.
Ограничения пандемии — ситуация трудная, но жизнь музея не прекращается. В этом году коллекция ММОМА пополнилась ещё одним произведением — факт, который логически встраивается в тему слова и образа, в контекст «книжности», упомянутый выше. И это тот случай, когда куратор жалеет, что работу нельзя включить в уже состоявшийся проект.
В коллекцию живописного фонда вошло полотно художника Александра Айзенштата, переданное автором в дар музею. Александр Айзенштат хорошо известен в Москве не только как живописец, но и как основатель и руководитель Центра изучения Торы. Изобразительное творчество является не менее важной стороной его деятельности, дополняющей служение в духовной сфере. Сам художник любит подчёркивать, что его живопись, при всей очевидной дани традиции, выходит за рамки национальной школы. Действительно, те образы, которые волнуют живописца, имеют общечеловеческое значение, концентрируют в себе мировую философию в целом.
Дружеские связи Александра Айзенштата и ММОМА берут начало в 2010 году — тогда в здании музея на Тверском бульваре, 9, была подготовлена выставка «Спектр жизни», с успехом проходившая в январе-феврале того же года. Среди работ художника выделялась серия полотен, посвящённая книгам Франца Кафки. Упомянутый дар музею как раз входит в эту серию и даже логически открывает её. Композиция под названием «Описание одной схватки» (2007) связана с ранним рассказом Кафки, который в русских переводах назван «Историей одной борьбы». Художник подчёркивает словом «схватка» динамику основного образа Кафки в этом литературном произведении. Как знатока религиозной мысли, Айзенштата привлекает ключевой символизм борения материального и духовного начал, выраженного антропоморфно — как поединок двух персон. Близок художнику и образ большого города, погружённого в полутьму. Мистический свет, выхватывающий на тёмном фоне пространство для фигур, напоминает о сумраке ночной Праги — родного города Франца Кафки, — места, где пересекаются различные эпохи, религии и культуры. Позднее, в 2016 году, монографические выставки художника состоялись в ГМИИ им. Пушкина, где куратором экспозиции выступила Ирина Александровна Антонова, и в Третьяковской галерее на Крымском валу.
Времена меняются. Музей как институция ныне утрачивает своё консервативное свойство, становясь местом динамичным и событийным. Даже «кафкианские», к слову, события пандемии не смогли помешать делу. Пополнение музейных фондов, как и выездная деятельность, — примеры неустанной работы, на которую не влияют и экстраординарные обстоятельства. Принятие в фонды полотна Александра Айзенштата — лишь один из эпизодов в ряду этих процессов.
У исследователей впереди важная задача: за последнее время в коллекцию ММОМА поступило внушительное число произведений молодых авторов, относящихся к новому поколению, для которого тема литературы и «литературности» находится не на последнем месте. Сфера интересов этих художников — различные «архивные» интерпретации, новая археология, цифровые инвазии — всё это так или иначе связано со словом и его метаморфозами. Хочется быть оптимистами и надеяться, что очень скоро мы сможем оперировать этим материалом столь же свободно, как и до судьбоносного 2020 года.