Я только вернулся из Берлина, где прожил пять лет, так что я скорее житель мира, а не датчанин. Да и до отъезда мой круг общения был целиком международным. Таких понятий, как «постграффити» или «городское искусство» в Дании ещё не существовало, и я использовал социальные сети, чтобы рассказать о себе тем, кто живет в разных концах земного шара. Восемь лет назад в Дании было очень просто поучаствовать в какой‑нибудь выставке — там обычно был я, ещё один парень лет двадцати пяти и очень много художников лет 50—60 с пейзажами. Конечно, всё имеет право на существование, и этот интересный контраст даже играл нам на руку, однако всё‑таки не очень приятно было чувствовать себя в одиночестве. Зато хотелось узнать, что происходит за границей, не замыкаться в национальном контексте. Дания — маленькая страна, этакий частный клуб, и мне кажется, что я знаю всех её художников, через знакомых так точно. Могу с кем нужно встретиться и пообщаться.

Мне кажется, художники вокруг меня делают свои работы как бы спустя рукава. Мне же нравятся проработанные вещи, и я сам стараюсь выполнять тщательную прорисовку, когда на каждое произведение уходит много времени. Иногда появляется ощущение, что датские художники прямо‑таки ленятся. Если сопоставить их работы с произведениями китайцев или поляков, то сравнение окажется не в пользу моих соотечественников. Китайцы рисуют гораздо лучше: им необходимо постоянно работать, придумывать оригинальные идеи, чтобы выделиться из толпы. А в Дании написал десять картин за два месяца — и всё, готов к вернисажу. Я же за два месяца еле‑еле одну успею сделать! Организовать свою выставку вообще не проблема, и ты становишься частью арт-сообщества. Конечно, всё сказанное мною относится в большей степени к молодым художникам, чем к признанным, которые могут себе позволить больше времени корпеть над работами. Новое же поколение стремится провести двадцать пять выставок в год и заявить о себе. Думаю лет через пять они пожалеют по крайней мере о половине из них.

Дания — одна из самых богатых стран в мире, все здесь любят тратить деньги. Вот они и ходят по выставкам и покупают много работ — просто потому, что могут себе это позволить. Если у тебя много денег, почему бы не поразбрасываться ими в галереях? Всё, что угодно, находит своего покупателя. Некрасиво было бы называть эту продукцию мусором, но лет через пять — десять о большинстве авторов никто и не вспомнит. Зато люди живут, не напрягаясь. Не поймите меня неправильно, многие из арт-тусовки талантливы, а если поработают лет пять, то станут ещё лучше, но они настолько хотят пробиться на рынок и стать известными, что забывают о самом главном.

Я для себя решил, что никогда не буду напрягать людей своим искусством. Оно им не обязательно должно нравиться: я не буду никого упрашивать, пусть сами спрашивают. Мой жизненный принцип неизменен: не обзванивать галеристов, а использовать интернет, чтобы рассказывать о себе. И то же самое я бы посоветовал всем начинающим: не спешить, не навязываться, а подождать, и нужные люди найдут вас сами.

У уличного искусства очень строгие правила. Например, если ты изображаешь букву «М», то она должна выглядеть как «М»

До отъезда в Берлин я десять лет занимался граффити — и это было замечательно. Масштабные граффити хороши тем, что они начинают воздействовать на тебя физически, становятся порталом в другой мир, где ты буквально можешь затеряться. Я жил в маленьком городе Ольберг с населением всего двести тысяч, там была своя субкультура с очень жёсткими правилами, которые нельзя было нарушить — иначе побьют. Но в какой‑то момент я устал от всего этого и решил идти дальше. Дело в том, что у уличного искусства очень строгие правила. Например, если ты изображаешь букву «М», то она должна выглядеть как «М» и чётко читаться другими. А я видел граффити как абстрактное искусство, хотел раздробить все формы на различные пересекающиеся плоскости. Тогда я начал писать акрилом на холстах — это давало большую свободу действий. Также можно было не опасаться, что тебя закрасят через два дня. За весь мой граффити-период у меня сохранилось разве что несколько фотографий моих работ. Ко всему прочему, холст можно продать или выставить в галерее. Так я и работаю уже пятнадцать лет, и начинаю задумываться, не попробовать ли что‑то ещё, например, скульптуру.

Мне часто говорят, что мои картины слишком сложные, что в них слишком много заложено, но в окружающий мир вообще заложено слишком много информации. Нам бы успокоиться и остановиться. Если абстракция состоит из четырёх зелёных квадратов — это слишком просто, её можно быстро схватить взглядом и пройти мимо. А мои картины за один раз не посмотришь: они выглядят каждый раз по новому, открываются с другой стороны. Мне интересна глубина абстракции, наличие многих уровней. Я бы хотел, чтобы картина была как объект для медитации: чем больше человек на неё смотрит, тем приятнее ему в душе. Ну и да, как художник граффити я должен нести людям радость.

Абстрактное искусство должно быть ни о чём: всего лишь элементы, из которых что‑то складывается. Его задача — не показать тебе знакомые предметы, а рассказать о том, чего ты ещё не знаешь. Но тебе придётся прийти к этому самому. Нужно использовать весь багаж сравнений и ассоциаций, чтобы понять, что изображено на холсте — никаких прямых ответов быть не может.