Анна Заведий

Куратор Кронштадтской художественной резиденции ГЦСИ, руководитель отдела специальных программ Северо-Западного филиала Государственного музейно-выставочного центра «РОСИЗО»

Форма отбора: open call
Предоставляется: студия для работы
Сроки: до одного месяца
Сайт: ncca.ru/articles.text?filial=6&id=327

Художники, которые любят уединение, говорят, что у нас своего рода рай, где тебя никто не трогает. Наша атмосфера очень отличается, например, от Мастерских «Гаража», где кипит жизнь. У нас другой формат, который больше подходит для внутреннего сосредоточения и медитации. Это почти ретрит, где можно побыть наедине со своими мыслями, текстами и идеями. Мы недалеко от Петербурга, туда можно легко добраться, но каждый день, конечно, ездить не станешь. Художники это понимают, и их привлекает чаще всего романтика отшельнической жизни. Лучше всего это работает для иностранцев: «Боже мой, я в России, и я на острове!» — говорят они.

Конечно, цивилизация никуда не делась: у нас есть отличные студии, большие и светлые, есть комната для размещения, есть пространство для лекций и показов. Чаще всего в начале резиденции я встречаюсь с художником и расспрашиваю про его интересы. Если он хочет познакомиться с галеристами — мы это организуем. Если хочет посмотреть местное искусство — проводим туры по всем местам притяжения, чтобы сориентировать человека в обстановке. Например, вчера к нам приехала новая французская резидентка, которая занимается фотографией. Сразу было понятно, куда её сводить — на фестиваль «Присутствие». Также я посмотрела, что она у нас фотографирует «баффы» — это когда коммунальные службы закрашивают граффити на стенах и получаются цветные полосы в духе Марка Ротко. Художница живёт в Берлине и такого нигде не видела, она думает, что это наша местная форма стрит-арта с истоками в авангардном искусстве: везде Малевич, везде квадраты. Однако у нас в Петербурге есть люди, которые исследуют эту тему, и я организовала ей встречу с Олегом Кузнецовым, автором книжки «Buffantgard».

Бывают, конечно, и провальные истории. В этом году всё пока хорошо, но бывают художники, которые либо ожидают чего‑то большего, либо сами не знают, чего хотят, и тогда многое идёт не так. В таких случаях нужно быть очень деликатными: максимально художника приласкать, подогреть его чувство собственной значимости. Например, у нас был случай: должна была состояться презентация одного из наших резидентов, и приблизительно в те же даты был назначен кураторский форум. Всё петербургское художественное сообщество в тот момент работало над тем, чтобы сделать классный проект, показать его иностранным и московским кураторам. Всё было очень плотно, и пиарить выставку резидента до форума было совершенно невозможно. У нас не было ни сил, ни времени, все были немного не в себе и работали день и ночь. Однако резиденту совсем не понравилось, что его презентацию назначили после форума. Он сказал что сам приедет и развесит свои картины, если с нашей стороны помощи не дождёшься. Я объясняла, что будет провал, но его мои аргументы не устроили. Пришлось всего за день объявить о презентации; конечно, никто не пришёл. Художнику всё же стоило больше нам доверять. Но это редкие случаи, обычно всё бывает хорошо.

Резиденция была создана в 2009‑м, но официально ведёт свою историю с 2012 года, когда появился open call. Я же работаю тут ровно год. Главная моя задача состояла в том, чтобы перепридумать формат. Раньше художники сидели на острове, и их никто ни к чему не обязывал. Если резидент хотел устроить презентацию, ему шли навстречу, но, как правило, его никто не трогал, обходилось даже без кураторского участия. Сейчас мы ввели обязательные регулярные встречи: иностранные художники рассказывают молодым петербургским коллегам о том, какие возможности есть в их странах, делятся контактами. Кроме того, мой личный интерес — устраивать выставки, поскольку я занимаюсь независимой кураторской практикой. Понятно, что за месяц резиденции сложно поднять большой проект, но было несколько случаев, когда выставка получалась либо в ГЦСИ, либо в независимых пространствах. У нас также нет привязки к пространству и своих фондов, так что работы мы не забираем.

Что ещё нужно знать о нашей резиденции? Во-первых, мы большая государственная институция, и художник понимает, что это не просто частная история — участие в нашей программе ставит его на более высокий уровень. Когда в судьбе художника участвует любая организация, имеющая отношение к государству, это повышает его статус. Поэтому они, кстати, и заинтересованы в нас — чтобы потом написать про это в CV. Во-вторых, есть такое понятие — новый институционализм, которое подразумевает выход художника к независимым пространствам, к реальным игрокам. Мы такой выход даём — это нечасто встретишь. Я недавно разговаривала с коллегой из Москвы, директором «Винзавода». Она мне сказала: представить, чтобы в Москве московский филиал ГЦСИ пришёл к независимому пространству и о чём‑то с ними стал договариваться, — очень сложно. Это очень закрытая структура. А мы устраивали выставки Леонарда Мюллнера в пространстве FFTN, Алиши Весслер — в Kunsthalle nummer sieben, Дианы Капизовой в студии 4.413. Так что преимущество петербургского филиала — в его открытости, в возможности поработать свободно с галереями и независимыми пространствами, в его включённости в коммуникации арт-мира в Санкт-Петербурге.