Прошлым летом под Анапой в станице Голубицкая открылась новая арт-резиденция, которой занимается куратор Алиса Багдонайте, чьими усилиями развивался и стал известен на всю Россию арт-кластер «Заря» и с чьей подачи Владивосток стал одним из центров современного искусства в стране. Финансовую поддержку «Заре» обеспечивали Beluga Group и её основатель Андрей Мечетин. Несколько лет назад предприниматель решил расширить сферу своей деятельности, купил винодельню Golubitskoye Estate на Кубани, но искусство поддерживать продолжил, и прошлым летом при винодельне открылся фонд «Голубицкое», причём открылся в тот самый период, когда у большинства художников отменились или перенеслись выставки и поездки в заграничные резиденции, а вся арт-жизнь замерла в ожидании второй волны. Тем не менее это оказался очень хороший момент, чтобы развивать всё местное.

А теперь контекст. Анапа не слишком избалована современным искусством, несмотря на то что рядом Краснодар, где есть и «Типография», и работают «ЗИПы». Пока это город аквапарков и раскрашенных пластиковых скульптур «под античность». Зато сейчас, при закрытых границах, в этих краях невероятными темпами развивается туризм, в том числе винный. Российское вино в большой моде, билеты на экскурсии в топовые винодельни приходится покупать за месяцы, а популярные гиды говорят, что у них всё расписано до ноября, и предсказывают, что туристы, которые приедут в летние месяцы без предварительной брони, уже вообще никуда не попадут. При этом винодельни стараются удержать туристов подольше: строят рестораны, приглашают именитых поваров, разводят улиток и обустраивают гостиничные комнаты с видом на виноградники. И зачастую разговор начинается с фразы: «А здесь у нас будут проходить выставки, вот буквально через пару недель открываемся». Конечно, под выставками далеко не всегда подразумевается то искусство, что выставляют в актуальных московских пространствах, но общая стратегия хорошо просматривается.

В этом смысле Голубицкое, конечно, находится в потоке и тоже думает, как перетянуть к себе часть летних анапских толп, которые стали ещё плотнее после закрытия Турции. Не привозить ли их в период пробок по морю? И сможет ли аудитория, что приедет закупиться вином, оценить выставляемое в арт-пространстве искусство?

Тем не менее это только одна сторона работы арт-резиденции, лишь отчасти ориентированной на отдыхающую публику. Ядром деятельности художественного центра обычно становится взаимодействие с местными жителями, музеями и арт-энтузиастами, объединение всех этих разных людей в сообщество, внутри которого они смогут дружить, общаться, придумывать свои проекты, осознавать свою территорию не как предмет курортного использования, а как самодостаточное пространство, где происходит что‑то своё. Например, арт-пространство Pythogorion на греческом острове Самос, живущее в сходных условиях, жёстко делит свою программу на купальный сезон и зимнее время, которому остаются все самые серьёзные проекты, реализуемые в сотрудничестве с рыбаками, которые в этот период могут себе позволить спасать альбатросов, реконструировать древние лодки и благодарить море за всё хорошее, спасая биоценоз.

За ту же сайт-специфик работу взялось и Голубицкое, справедливо рассудив, что если ты новичок в этом краю, надо сначала понять, как всё здесь устроено. Поэтому за первый год существования резиденции единственным художником здесь побывала Алиса Йоффе — и тоже с исследовательским проектом. Остальные — кураторы, историки, археологи — сразу закопались в культурный контекст, прописывая все реалии, с которыми потом уже смогут работать художники, будущие гости пространства. Благо есть где копать: местная земля представляет собой слоёный пирог культурных слоёв. Через неё прошли киммерийцы, меоты, скифы, сарматы, «синды и дандарии, агры и аррехи, а также тарпеты, обидиакены, ситтакены, досхи и некоторые другие» (Страбон). Понятно, что остатки греческих городов не раскопаны ещё и на 5 %, и вряд ли на нашем веку это случится. И пока в раскопах копошатся археологи-энтузиасты и волонтёры, которые знают, что труд их никогда не придёт к своему завершению, результатов они не увидят, а финансирования ни на что не хватит, приезд увлечённого художника, который не всё поймёт, но много чего домыслит и выстроит современную мифологию, — именно то, что нужно, чтобы поддержать общий боевой дух. Эту задачу и принял на себя фонд «Голубицкое».

У культурного пирога Кубани есть одна особенность, не вполне уникальная, но определённо важная для региона. Подходящего для строительства камня здесь мало, и каждый новый народ, обживавшийся на берегах Азовского и Чёрного морей, брал камни, оставшиеся от поселений прошлой цивилизации, и строил свою. Надгробие жены царя Митридада, некогда сильно потрепавшего нервы Римской империи, нашли в стенах портовых построек Нового времени. Плита с изображением греческого воина служила пороговым камнем в одном из местных деревенских домов, античный пифос — собачей конурой. Греческие мраморные статуи в конце XIX века пожгли казаки, чтобы получить известь для покрытия своих мазанок. Раскопав средневековое монастырское кладбище, археологи обнаружили в одной из могил человека с девятью десятками зубов, поскольку каменные гробы были в дефиците. Ну, и древними склепами в деревенских подвалах никого здесь не удивишь. Называется этот процесс англоязычным термином upcycling: если ресайклинг — это переработка, то апсайклинг — последующее встраивание предмета в новую реальность, фундаментальный принцип развития человечества.

Сделать про это выставочный проект страшно хотелось археологу Варваре Бусовой, причём по возможности не ограничиваясь древними примерами, поскольку современная цивилизация в смысле сожжения древних мраморов для мазанок ничем не отличается от всех предыдущих. Алиса Багдонайте пригласила Варвару в Голубицкое, и вместе они объявили международный опенколл на участие в проекте. 70% пришедших от современных художников заявок оказались про вторичное использование мусора, и ни одна из них не была принята. Зато большинство принятых работают с тем же таманским контекстом, но на поэтическом уровне. Яна Васильева превращает отходы кузнечного производства в «Соединительную ткань» между историческими эпохами полуострова. Маяна Насыбуллова погружает найденные на берегу артефакты в искусственную смолу и превращает их в «Актуальный янтарь». Александр и Светлана Рощенко включают тканевые обрезки, подаренные краснодарским ателье, в свою акриловую картину, отсылая нас к истории местного отрезка Шёлкового пути. Данини в своём перформансе засыпает в выкопанной строителями яме внутри пластиковой строительной трубы, свернувшись в нечто похожее на скифский браслет звериного стиля. Местный художественный кооператив «Бусинки» иронически воспроизводит витрину местного же археологического музея, разместив там находки с барахолки или помойки: блинная сковорода превращается в зеркало VI века до н. э., алюминиевый хомут с болтом — в скифское кольцо, а пивная крышка в монету из золотого клада. Похожие витрины много раз осматривали журналисты, приехавшие на открытие выставки, и сложно было отделаться от чувства, что настоящая выставка — это не столько объекты, выставленные в Голубицком, сколько вот те, рассыпанные по городам, станицам, музеям и раскопам вещи, которые показала и прокомментировала для гостей Варвара. То есть осмотр этой exposition trouvée растягивается на несколько дней, и именно так следует поступать всем, кто хочет на самом деле познакомиться с выставкой Upcycling.