Корея

,

Поп-культура

,

Современное искусство

,

Урбанистика

Ли Чжихён, куратор сеульского музея современного искусства OCI: «Все хотят вернуться домой, а дома больше нет»

Куратор сеульского музея OCI рассказывает про главные темы корейского современного искусства — всеобщие жилищные проблемы, местная реновация и попытка не выпасть из стремительно убегающей жизни. Возможно, Корея нам гораздо ближе, чем кажется. Этот текст — своего рода пролог нашего следующего номера

Чон Ёнчжу. Исчезающий пейзаж, 2020
Акрил, бумага хандзи на холсте, 65 × 91 см

В музее OCI мы в основном работаем с молодыми художниками, с теми, кто станет суперзвездами, когда немножко подрастет. И вопрос, который волнует их всех — это жилищное строительство. Он касается не только возведения новых домов, но и изменений пейзажа, буквально картинки, которую мы видим вокруг. Более того, он касается уничтожения природы, ностальгии по старому миру, многочисленных политических вопросов. Я видела очень много инсталляций, собранных художниками из строительных конструкций или из того, что они нашли на стройплощадках, — это то, с чем наш музей сталкивается постоянно. Если вы смотрели фильм «Паразиты», то он как раз наглядно показывает всеобщий интерес корейцев к тому, где кто живет, в каком районе, в какой квартире или доме. Все всех оценивают по этому параметру. Жилье — это очень важная часть корейской жизни, и буквально каждый старается всеми силами и любыми способами заработать денег, чтобы купить себе квартиру или дом получше. Если спросить любого, зачем ты так много работаешь, ответ будет: потому что я хочу купить дом, или я хочу переехать в район получше. Этот проблема — предмет огромного интереса молодых художников.

Дома родителей или бабушки, где ты жил в детстве, уже не существуют. И все как будто ищут этот дом, хотят вернуться домой, а дома больше нет — это наш общий опыт и общие чувства, которые разделяют почти все в Корее

Дело в том, что вплоть до конца семидесятых Корея была очень-очень бедной страной, в шестидесятые начались реформы, направленные на индустриализацию и быстрое развитие корейской экономики, через пару десятилетий они принесли плоды. В это время появились девелоперы, которые мгновенно разбогатели. Это сейчас на рынке работают большие компании, которые занимаются долгосрочным планированием, разрабатывают комплексные стратегии развития территории, а тогда строительные процессы не регулировались, и люди, вовлеченные в них могли нажить состояние во мгновение ока. То есть если в середине века разрыва между богатыми и бедными практически не было: все были нищими, то потом этот разрыв сразу стал огромным. У одних были земли и дома, а другие не могли рассчитывать накопить на квартиру в течение всей своей жизни. И художники, чье детство пришлось на восьмидесятые и девяностые, оказались свидетелями, как на пустырях, где они играли маленькими, вырастали огромные многоэтажные дома, как города, где они выросли, становились неузнаваемы: вернувшись спустя десять лет в район, где находились их школы, они не могли вспомнить этих мест. Наверняка, жители многих развивающихся стран наблюдали нечто подобное у себя. Однако в Корее, мне кажется, это воспринимается как нечто гораздо более личное, что касается не страны, не города, а того, что ты переживаешь сам и очень близко. Дома родителей или бабушки, где ты жил в детстве, уже не существуют. И все как будто ищут этот дом, хотят вернуться домой, а дома больше нет — это наш общий опыт и общие чувства, которые разделяют почти все в Корее. Здесь смыкаются множество политических и экономических вопросов. И многие художники хотят поговорить об этом со своими зрителями.

Ан Генсу. Hannam-dong. Из серии «Контраст», 2020
Холст, акрил, 180 × 230 см

Может показаться, что ностальгию по прошлому должны ощущать не молодые люди, а старшее поколение. Однако Корея слишком быстро разбогатела, и нынешнее поколение уже застало и увидело преображение страны своими глазами. Конечно, оно усвоило преимущества модернизации и вестернизации. Блага, которые мы получили с развитием технологий, очевидны: те, кто родились после семидесятых, выросли в процветающей стране. Например, у меня никогда не было опыта по-настоящему бедной жизни, с другой стороны, я выросла в обществе, которое постоянно и очень быстро меняется, признаки старого уклада исчезают на глазах, и речь идёт не о каких-то древних традициях, а например, о том, что вполне крепкие и надежные дома сносят, а на их месте возводят высотные, более современно выглядящие здания. И люди спрашивают себя, почему мы так живем, почему мы бесконечно разрушаем и строим, разрушаем и строим, здесь что-то не так. Многие слышали, что европейцы живут в домах, которым по двести и больше лет. А почему мы не можем так жить? Почему же нам нужно сносить дома, которым всего-то двадцать лет, чтобы строить новые? Ты видишь пейзаж, который полностью обновляется каждые десять лет, особенно это заметно в жилых кварталах, и ты уже по-другому смотришь на собственную жизнь, ты не можешь быть уверен в ней. Понятно, что смена пейзажа — это всё игры строительных компаний, но художники стараются смотреть на происходящее шире, они думают о последствиях для окружающей среды или проводят параллели между жизнью домов и жизнями людей. Когда в Корее последний раз проводились Олимпийские игры, было много разговоров, оправданно ли возводить целую гору ради лыжных соревнований, которые продлятся всего несколько дней. Многие интересуются экологией DMZ, большей частью эта территория закрыта для посещений, даже военные не рискуют там бывать, и там развивается отдельная экосистема, размножаются и процветают уникальные виды животных и растений. Тем, кто интересуется темой, я бы посоветовала посмотреть DMZ-project, это целое сообщество художников, которые снимают видео и делают инсталляции о флоре и фауне демилитаризованной зоны — у них огромный архив. Еще есть художники, которые занимаются животными и растениями, которые живут в городах и, адаптируясь к жизни в мегаполисах, обретают уникальные особенности. Ведь надо сказать, что восемьдесят процентов населения Кореи живет в городах, а пятьдесят процентов — непосредственно в Сеуле. Если даже не в самом городе, то в пригородах, и работают они в столице. Страна очень урбанизирована, а природа в наших городах выживает с трудом, так что многие художники работают непосредственно с темой урбанизированной природы, например, хрупких цветов, которые каким-то невероятным образом пробиваются сквозь асфальт. Конечно, все больше и больше художников обращается к вопросам экологии, но, правду сказать, гораздо больше они интересуются human development.

Когда ты встречаешь миленькую девочку, миленькую собачку или кошечку, ты не поведешь себя агрессивно, не захочешь её обидеть — в этом вся суть японской поп-культуры. Это важно для японской молодежи, но для Кореи это не самый актуальный вопрос, вот эта категория «миленький» не применима к нашим проблемам

Не знаю, корректно ли сравнивать современное искусство с представлениями о женской красоте, но если мы зададимся вопросом, какими хотят быть девушки в этих трех азиатских странах, Японии, Китае и Корее, которая находится между ними, мы увидим, что японки хотят выглядеть изысканно, китаянки — быть красивыми, а кореянки прилагают все возможные усилия, чтобы казаться молодыми. Этот пример отражает разницу эстетических категорий, различие подходов. В Японии ценят изысканность и изящество. В Китае создают впечатляющие, яркие и очень красивые работы. А в Корее не просто наслаждаются красотой юных девушек, речь идёт о динамике, о постоянных и быстрых изменениях, все ужасно заняты, все куда-то спешат. И ты хочешь быть молодым не потому что тебе очень важно выглядеть двадцатилетним, а потому что ты не хочешь выпасть из общества, которое так стремительно развивается, так быстро движется. Мне кажется, что это сравнение касается не только социальных аспектов, но отражает, в том числе, то, что делает корейское искусство корейским.

Однако это не значит, что корейские художники так уж заинтересованы в молодежной поп-культуре. Я полагаю, это потому что японцы плотно застолбили эту нишу, их поп-арт широко известен в международном пространстве, и, наверное, поэтому корейские авторы ищут других тем. Но тут я бы сказала, есть разница между японской нарочитой детскостью и корейским желанием выглядеть молодо. В японской популярной культуре важен образ героя или героини аниме — они всегда очень милые, и вот эта определение cute не подходит к корейской популярной культуре или корейскому поп-арту. Я читала книгу The Power of Cute, её автор Саймон Мэй подчеркивал, что когда ты встречаешь миленькую девочку, миленькую собачку или кошечку, ты не поведешь себя агрессивно, не захочешь её обидеть — в этом вся суть. Это важно для японской молодежи, но для Кореи это не самый актуальный вопрос, вот эта категория «миленький» не применима к нашим проблемам.

Ан Генсу. Из серии «Куча», 2022
Холст, акрил, 53 × 45,5 см

Проблема молодости — эта та же проблема строительства и разрушения. Все хотят жить в новых домах, где всё должно быть новым. Причём не только дома, интерьеры и вещи должны быть всё время новыми, но и люди, живущие в них тоже должны быть новыми. Мы все обязаны быть новыми. Наверное, даже неправильно говорить, что все хотят быть молодыми, но совершено точно они не хотят быть старыми. Никому не хочется работать с пожилыми авторитарными коллегами или начальниками, все хотят видеть молодых, дружелюбных и активных. Опять же: дело не в том, что ты хочешь выглядеть на двадцать лет, но ты очень боишься выглядеть на шестьдесят. В Корее пожилой возраст воспринимается очень негативно. Это как с домами: ты вроде еще крепкий и надежный, но кто-то тебя непременно снесёт, чтобы на твоём месте построить что-то более новое и модно выглядящее.