Главная цель средневекового паломничества в Сантьяго‑де-Компостела — поклонение мощам апостола Иакова Зеведеева, брата евангелиста Иоанна. Согласно преданию, эта реликвия была привезена из Иерусалима в устье реки Улья в Галисии двумя учениками святого — Афанасием и Феодором — вскоре после его мученической кончины, принятой от царя Ирода около 44 года н.э. В 813 году отшельник по имени Пелагий рассказывает своему духовному отцу Теодомиру, епископу города Ирия Флавия (ныне галисийский Падрон) о чудесном свете и пении ангелов на необитаемой горе на месте старого римского кладбища, куда привела его некая звезда. Пропостившись три дня, отшельник и епископ приближаются к таинственному месту и обнаруживают там мавзолей с нетленным телом, держащим в руках усечённую голову. Теодомир узнаёт останки апостола Иакова, а в двух других телах, лежащих рядом, — останки его учеников. «Над телом апостола» возводят маленький ораторий «из камня и глины». Вскоре сюда переносят епископскую кафедру. Место получает название Компостела, что означает либо ad Compositum — «у кладбища», либо Campus Stellae — «место, отмеченное звездой».

В более поздних текстах i с находкой связывается и имя Карла Великого. Считается, что в чудесном сновидении сам святой Иаков призвал императора освободить его могилу от мавров. Около 899 года король Альфонсо III, не повреждая могилы апостола, строит над ней новую церковь i . В конце Х века появляются первые паломники, а к середине XI века через Ронсевальское ущелье, где рыцарь Роланд со своим арьергардом некогда прикрывал отступление Карла, в Компостелу уже ведут через всю Францию, мимо других почитаемых святынь, четыре широкие дороги, многолюдные в любое время года. Так Дорога святого Иакова стала главным паломническим путём заальпийской Европы.

Почему же между предполагаемой датой казни апостола Иакова и началом почитания его мощей прошло более восьмисот лет, а паломничества начались ещё на полтораста лет позже? Дело в том, что как в восточном, так и в западнохристианском мире традиция поклонения «частицам тел и одежд святых», называемых святыми реликвиями, сложилась далеко не сразу.

Первые свидетельства

В середине IV века, вскоре после того, как император Константин и его мать Елена возводят несколько базилик в памятных местах Святой земли, появляются первые свидетельства о паломниках, которые уносят с собой оттуда «евлогии» (благословения), то есть землю из Иерусалима, воду из Иордана и масло из олив Гефсимании. Вместе с ними несли brandea — так называемые тактильные реликвии: фрагменты ткани, которые возлагались на Гроб Господень и другие святыни.

Упоминания о почитании могил и останков мучеников можно найти ещё раньше — ближе к концу II века. Например, в «Мученичестве святого Поликарпа Смирнского» говорится: «И так мы взяли затем кости его, которые драгоценнее дорогих камней и благороднее золота, и положили, где следовало» i . Однако по‑­настоящему широкое почитание утверждается лишь около 400 года — так, Павлин, епископ Ноланский, описывая поклонение могиле святого Феликса в своей родной Ноле в Центральной Италии, рассказывает, как благочестивые христиане брали частицы «праха» с могилы в свои дома. Он же описывает и украшение гробницы святого i .

«И когда жители Тура увидели, что жители Пуатье заснули, они схватили бренное тело святого и спустили его через окно. Поместив тело на корабль, они вместе со всем своим народом поплыли по реке Вьенне и направились к городу Туру, громко распевая гимны и псалмы»

К этому же времени восходит и первая история о благочестивом желании прихожан завладеть останками святого. Ещё у смертного одра епископа Мартина Турского жители Тура и Пуатье затевают спор о том, кто именно получит его тело, от которого ожидали чудес, как и от самого святого при жизни: «Во время этого спора зашло солнце и наступила ночь. Тогда они [жители Тура] задвинули засовы на дверях и, положив посредине тело святого, стали на страже с двух сторон. Жители Пуатье могли бы поутру силою унести тело, но Господь не пожелал, чтобы город Тур лишился своего покровителя. И вот в полночь всеми жителями Пуатье овладел сон, так что среди них не было ни одного бодрствующего. И когда жители Тура увидели, что те [жители Пуатье] заснули, они схватили бренное тело святого, и одни из них спустили его через окно, а другие приняли, стоя снаружи. Поместив тело на корабль, они вместе со всем своим народом поплыли по реке Вьенне и, достигнув берегов Луары, направились к городу Туру, громко распевая гимны и псалмы. От их пения жители Пуатье пробудились и, не обретя сокровища, которое сторожили, в смущении вернулись домой» i . Событие это казалось современникам настолько важным, что в память о нём возникло предание о «Лете святого Мартина» (до сих пор так по‑французски называется бабье лето) — тело везли в ноябре, но берега Луары зазеленели и покрылись цветами.

Реликвии были не просто святынями; они были непосредственно задействованы в богослужении. В III веке, ещё до начала строительства христианских церквей, папа Феликс обязывает всех священнослужителей совершать таинство «на реликвиях святых мучеников». Считается, что уже в IV веке «тактильные реликвии», а позже — и частицы тел святых должны были помещаться внутрь алтарного престола (или в алтарную плиту, если алтарь был переносным). Иногда их укладывали в специальные ящички-­реликварии — capsae, которые назывались также по‑гречески «ставротеками» (крестохранительницами) или «липсанотеками» (мощехранительницами).

К VI веку царствующие особы и настоятели церквей начинают собирать настоящие «коллекции» реликвий. Так, в середине VI века королева франков, святая Радегунда из Пуатье, помещает их в оратории в специальных arcae — «ковчегах» i , а в конце VIII века Рабан Мавр уже создаёт в аббатстве Фульда вместилище для множества реликвий, подобное Ковчегу Завета i . В VI—VII вв.еках в варварских королевствах Западной Европы такие реликварии украшали эмалями, античными камеями и драгоценными камнями-кабошонами, придавая им вид маленьких саркофагов или зданий-базилик. Эти реликварии-саркофаги с четырёхскатной кровлей i могли также называть «кошелями» и подвешивать на специальных петельках к надалтарной балке. Как раз в период создания таких «коллекций» в Галисии распространяется легенда о чудесном переносе мощей святого Иакова из Иерусалима двумя его учениками i .

Каролингский период

На рубеже VIII и IX веков Византия переживает период иконоборчества, её потрясают неистовые споры о достоинстве икон и формах их почитания. Иконы мало занимают варварский Запад, не знавший ни почитания портретов предков, ни принятого в Древнем Риме культа императорского портрета, ни самого иконопочитания. Тем не менее, западной Церкви нужно сформулировать свой ответ на византийские события. Три каролингских собора, прошедшие с 794 по 825 год, показали, что потомки варваров совершенно не понимают разницы между телесным поклонением образу и почитанием в душе. Внимание богословов Карла Великого сосредоточено на «телах и одеждах святых». В актах соборов виден переход от сдержанного признания достоинства икон к полному отрицанию их сакральной роли. Выходит, что «а) хотя иконы и не идолы, но б) поклоняться им не следует. Одного только Бога следует чтить и поклоняться (adorandus et colendus) Ему. Почитать (venerare) следует только святых… Иконы нельзя ни adorare, ни colеre, ибо они дело рук человеческих и потому мертвы. Они служат лишь для украшения церквей и для священных воспоминаний. Иконы можно иметь и не иметь… Иконы нельзя уравнивать со священными сосудами, евангелием, крестом, останками святых. У святых даже тела и одежды мы veneramus (почитаем)» i . В итоге число реликвий умножается, западная Церковь вслед за восточной официально допускает их расчленение и перенос частиц в другие храмы. Реликвии начинают демонстрировать и вне алтарей: сам Карл Великий носит на груди «частицу Истинного Креста» под кристаллом горного хрусталя — особый «талисман», дар Гаруна-аль-Рашида.

Именно тогда — около 813 года — Пелагий обретает мощи апостола Иакова, и тогда же Карл Великий видит вещий сон о Млечном Пути, который ведёт его, императора, освобождать Испанию от мавров i .

С середины IX века реликвии, судя по тексту послания папы Льва IV i , разрешено ставить на алтарь рядом с богослужебными предметами. В связи с этим меняется и усложняется форма реликвариев — в середине века внук Карла Великого, Карл Лысый, дарит аббатству Сен-Дени знаменитый escrin — ковчег, подобие маленькой базилики, с трёхъярусной аркадой и пандативами из античных гемм и жемчужин, уничтоженный в годы Великой Французской революции. Реликварии увеличиваются в размерах, начинают занимать всё больше места на алтаре. Примечательно, что параллельно традиции экспонирования реликвий на алтаре в церковной архитектуре Каролингов появляются первые крипты — подземные ярусы церквей, куда можно было заглянуть или даже спуститься. Такова крипта церкви Сен-Филибер в бретонском Гранлье (830 год), где в праздничный день к мощам святого Филиберта можно было подойти по специальному коридору, а в другое время — взглянуть на них через окошечко в западной стене сооружения.

В этот же период (с 844 года) документально зафиксировано начало местного почитания мощей святого Иакова; в 860 году его день — 25 июля — упомянут в мартирологе собора в Метце. В 899 году над капеллой с могилой апостола уже стоит новая церковь.

Раннероманский период

Очередной перелом в отношении к реликвиям происходит ближе к концу X века. Вероятнее всего, тогда же начинаются первые паломничества в Сантьяго‑де-Компостела: есть свидетельство, что в 951 году поклониться мощам святого отправился епископ Годескальк с двумя сотнями монахов. Епископ был родом из овернского Ле-Пюи-ан-Веле — города, обладающего собственной святыней, «Аницийской Девой» i . Из паломничества Годескальк возвращается с копией трактата «О девстве» Ильдефонсо Толедского, что делает его монастырь одним из обязательных этапов на пути в Сантьяго. Пример Годескалька — первый, но не единственный. В течение Х века одно прославление мощей следует за другим.

В 985‑м у всех на слуху мощи двенадцатилетней мученицы IV века Веры Аженской из аббатства Конк. К этому времени они находятся в аббатстве уже около ста лет, но сейчас впервые от них исходит чудо — прозревает некий слепой i . Известно, что тело святой покоится под главным алтарём базилики, а частица черепа помещена в уже существующий к 985 году реликварий нового типа — majesté («Святой во славе») в виде человеческой фигуры из облицованного золотом и украшенного драгоценными камнями и античными геммами дерева. Реликвия мученицы находилась в голове статуи, снятой с золотого изображения императора Диоклетиана. О передаче портретных черт или хотя бы пола или возраста мастера не заботились. «Мажесте» святой Веры — не единственный пример статуи-реликвария. Известно, что епископ Клермона заказывает в 946 году статую-реликварий Девы с Младенцем, которая должна была стоять на специальной колонне рядом с алтарём.

«Сначала я увидел в Орильяке статую святого Геральда на престоле в алтаре, всю в окладе из чистого золота и драгоценных камней. Его лицо было одухотворено таким живым выражением, что народ по блеску глаз определял, исполнена ли его просьба»

В начале XI века «школяр» Бернард из Анжера предпринимает паломничество в Конк. Его первоначальная цель — исследовать новую и странную практику поклонения статуям-реликвариям. Он отправляется в путь с большим предубеждением, но постепенно утверждается в мысли, что идолопоклонством почитание статуй святых назвать нельзя: «Согласно древней традиции, каждая церковь здесь [в Оверни] заказывала изготовить статую своего святого из золота, серебра или другого металла… чтобы хранить в ней его главу или другую реликвию. Это считалось просвещёнными людьми суеверием и казалось им продолжением культа богов или демонов… Сначала я увидел в Орильяке статую святого Геральда на престоле в алтаре, всю в окладе из чистого золота и драгоценных камней. Его лицо было одухотворено таким живым выражением, что… народ по блеску глаз определял, исполнена ли его просьба. Я обращался, как теперь с раскаянием признаюсь, к моему спутнику Бернье и спрашивал его по‑латыни: «Брат, что ты скажешь по поводу этого идола? Сочли бы Юпитер и Марс его достойным их?»

Три дня спустя мы вошли в монастырь святой Веры [в Конке] как раз в тот момент, когда запертое культовое помещение статуи открывали для народа. Тотчас помещение так наполнилось людьми, а толпа, бросившаяся на колени, устроила такую давку, что мы даже не могли опуститься на колени. Так как я, к сожалению, остался стоять, я поднял глаза на статую и молился: «Святая Вера, реликвия которой лежит в этой статуе, будь ко мне в день Страшного суда милостива». Затем я с насмешливой улыбкой посмотрел на Бернье, ибо эти многие безрассудные люди обращали свои молитвы к предмету без языка и души… Я презрительно называл статую Венерой и Дианой, и всё же она… не идол, которому приносят жертвы… Статую почитают скорее в память о мученице, чтобы прославить всевышнего Бога. Ныне я сожалею о своей глупости по отношению к этой возлюбленной Бога… её изображение не есть нечистый идол, а является благочестивым напоминанием… Статуя, лучше говоря, служит не чем иным, как ковчегом, где хранятся достопочтенные реликвии девы. Ювелир придал ему на свой манер человеческую форму" i .

Как мы видим, именно с сомнений, связанных с этим новым, «портретным» типом реликвария, начинается история почитания не только частицы тела, но и скульптурного образа святого — своего рода «трёхмерной иконы» на западный лад. Тот же Бернард, посетив в 1012 году собор, созванный епископом Арнальдом в Родезе, рассказывает, как видел вокруг коронованной золотой статуи Девы и креста-реликвария сгруппированные на специальных постаментах мажесте Оверни и Руэрга: святую Веру, святого Аманда и святую Марию. Примечательно, что главный замысел устроителей этого собора — склонить местную знать, занятую междоусобицами, к борьбе против арабов и очищению пути для паломников в Сантьяго‑де-Компостела i  — увенчался успехом, и уже в 955—960 годах граф Руэргский назван в числе паломников к гробу апостола.

Распространение культа реликвий влияет и на церковную архитектуру. В начале XI века крипты, где хранятся реликвии, становятся многонефными и сводчатыми, обрастая обходами и периферийными капеллами. Таковы сохранившиеся по сей день крипты собора Сен-Бенинь в Дижоне и церкви аббатства Сен-Филибер в Турню (1009—1019). Примерно в это же время в Сантьяго мусульманский правитель султан Аль-Мансур разрушает базилику, но её быстро отстраивают, и криптой новой церкви становятся руины предыдущей постройки.

Романский период

Во второй половине XI века паломничества уже необычайно популярны. Чтобы облегчить проход пилигримов по боковым нефам и не мешать проходящей в это же время службе у центрального алтаря, очередной раз меняется план церквей. Появляются трёхнефные трансепты, обходы вокруг алтаря (деамбулатории) и «венцы капелл». Под влиянием новых идей храм в Компостеле перестраивается в третий раз (с 1078 года). Его епископ Диего Гельмирес разрушает первоначальный римский мавзолей и возводит над ним главный алтарь новой базилики. В 1130 году автор «Путеводителя паломника» i пуатевинский монах Эмерик Пико описывает уже почти завершённый романский храм, но к тому времени обходом и венцом капелл обладает уже не только церковь в Компостеле, но и четыре «паломнические» базилики на четырёх дорогах, ведущих к апостолу из Франции i . Крипты исчезают или оказываются заложены, реликвии поднимают на алтарь — и способ их экспонирования тоже меняется. Появляется ещё одно новшество рубежа XI—XII вв.еков — монстранцы, реликварии с прозрачными окошками, которые позволяют паломнику непосредственно созерцать мощи святого. Первый подобный реликварий заказывает аббат Бегон Конкский для частицы черепа пророка Аввакума. Так называемая свеча Бегона (lanterne de Begon) воспроизводит форму римского надгробного памятника, с отверстиями в верхней части.

«Кто же этот муж, столь великий и славный, что христиане приходят поклониться ему от самых Пиреней, да и из более отдалённых стран? Их такое великое множество, что с трудом увидишь пустое место на дороге, ведущей на Запад»

К началу XII века путь в Сантьяго‑де-Компостела уже окончательно обустроен, четыре дороги, идущие через Францию, снабжены постоялыми дворами и больницами для паломников, находящимися в ведении августинского ордена. Марокканский султан Али-ибн-Юсуф, прибывший в Сантьяго для встречи с королевой Кастилии доньей Урракой, в изумлении восклицает при виде толпы, прибывающей к храму: «Кто же этот муж, столь великий и славный, что христиане приходят поклониться ему от самых Пиреней, да и из более отдалённых стран? Их такое великое множество, что с трудом увидишь пустое место на дороге, ведущей на Запад» i .

Чем больше паломников идёт по Дороге святого Иакова, тем пышнее и роскошнее становится оформление реликвий в паломнических базиликах. В собор бургундского Отена около 1146 года переносят мощи святого Лазаря, епископа Экс-ан-Прованса. В честь этого события перестраивается вся восточная часть собора — вплотную к алтарю, под которым покоятся мощи, возводят целый мавзолей из мрамора трёх цветов. Постройка представляет собой миниатюрную церковь размером 11 × 4 × 7 метров. Скульптурная группа внутри мавзолея изображает апостолов и сестёр у увеличенной копии саркофага святого, поставленной на высоких ножках таким образом, чтобы верующие могли, проползая под ней, прикладываться к алтарю i .

Аналогичным образом в алтаре базилики Сантьяго-де-Компостела в 1211 году была помещена статуя святого Иакова в человеческий рост, и паломники, поднимаясь по специальным ступеням, могли прикладываться к ней и даже меняться с апостолом головными уборами: надевать на себя его корону, а на голову статуи — свои паломнические шляпы. Палец статуи указывал на спуск в крипту, где покоятся мощи святого, а надпись на свитке гласит: «Здесь тело святого Иакова, покровителя Испании».

Впереди — дальнейшее развитие культа реликвий, новые формы реликвариев i , установление для паломников в Сантьяго индульгенции в «юбилейные годы святого Иакова», булла папы Александра III, приравнивающая святыню Компостелы к святыням Иерусалима и Рима… Недалека и полная реконструкция базилики Сантьяго в готическом стиле.

Однако в конце XVI века, в ожидании войск Фрэнсиса Дрейка, монахи изъяли и спрятали реликвии апостола и его учеников. В течение почти трёхсот лет их скрывали — сначала сознательно, — потому что испанские короли желали перенести мощи в Эскориал, но вскоре место их хранения просто забылось. Лишь в 1878 году кардинал Пайя-э-Рико начал поиски. В замурованном мавзолее реликвий не оказалось. Следуя народному преданию, стали искать за главным алтарём, и там в ночь с 28 на 29 января 1879 года был обнаружен ковчег с тремя хорошо сохранившимися скелетами.

После длительной процедуры освидетельствования подлинность мощей была подтверждена, и в 1884 году папа Лев XIII призвал католиков всего мира возобновить паломничество «по обычаю наших предков» i .