Я жил в Братске и в какой-то момент понял, что мне стало там тесновато. Тогда у меня была официальная работа, а все отпуска я тратил на разные арт-проекты. Потом оказалось, что меня зовут на большее число проектов, чем мне положено дней отпуска, и что я очень давно не отдыхал. И я решил, что рискну — попробую пожить жизнью художника, и мне показалось очень логичным переехать в Красноярск, просто потому что я здесь много раз бывал. Конечно, здесь есть своего рода институт взращивания художников — это музейный центр «Площадь мира» и вокруг него сформировалось большое сообщество, где у меня уже было много знакомых. Например, я понимал, что если перееду, то у меня будет мастерская в «Ядре», что здесь у меня друзья и я не пропаду. Конечно, ничто не мешало мне переехать в Москву, но Красноярск находится гораздо ближе к Братску, где у меня осталась мама, и мне важно иметь возможность в любой момент её повидать. Во-первых, мама не молодеет, а во-вторых, в какой-то момент я понял, что мне важны все эти семейные узы и ценности. Когда тебе двадцать, ты просто уезжаешь куда-то с сумкой на плече, а когда за тридцать — то уже задумываешься о том, кто остаётся.

Это, к сожалению, правда. Наша страна так устроена, что если хочешь чем-то заниматься всерьёз, то шансов, что у тебя это получится где-то, кроме Москвы, крайне мало. Может быть, ещё в Петербурге. Но ты всё равно будешь часто ездить в Москву и что-то там делать.

На самом деле у меня нет таких амбиций. Когда я хотел быть актёром, сниматься в кино, играть в каком-то стоящем театре, мне было это важно. А сейчас мне просто нравится делать то, что я делаю. Я не думаю о том, чтобы стать главным, лучшим, быть на виду, быть продаваемым.

В этом смысле я как раз хорошо себя чувствую здесь. Конечно, когда ты оказываешься в художественном мире, тебя начинают понемножку приглашать на разные события, и я много езжу по России. Не то чтобы я безвылазно сижу в Красноярске и самореализуюсь. Например, в этом году я больше рисовал в других городах, чем здесь. Просто я меньше беспокоюсь о достижениях. Наверное, это приходит с возрастом. В этом году оказалось, что мне уже 36 лет, и я понял, что достижения — это на самом деле не так уж важно.

Мне кажется, по-настоящему это комьюнити началось с «Пушки»: ребята собрались и решили, что будут вместе выходить продавать своё искусство на улицах. Сейчас уже мало кто летом в парке продаёт работы, но костяк той группы сохранился. Общий чат так до сих пор и называется «Пушка», хотя большинство его нынешних участников, по-моему, никогда искусством на улице торговать и не пыталось. Зато мы часто видимся на вернисажах, участвуем в премиях, вместе подаёмся на какую-нибудь ярмарку в Петербурге. И все эти люди разные, иногда они токсично на что-то реагируют, иногда друг друга любят, обнимают и поддерживают. Такова жизнь. И если у меня будет какая-то проблема, я приду в этот чат и напишу: ребята, вот такое у меня случилось, что делать? Например, недавно у меня выставка из Иркутска приехала, надо было разгрузить. Я написал в чат и пришёл Леша Шидловский и помог. Есть ощущение не совсем семьи, но всё-таки людей очень близких по духу.

Я его придумал как способ ответить на разные внутренние вопросы, которые меня беспокоили. К тому времени я уже довольно давно рисовал в Братске на улице, но прекрасно знал, что горожане не понимают, что такое стрит-арт. Максимум они видели мои работы, но на этом и всё. И мне это не нравилось. А ещё не нравилось, что я не знаком ни с какими уличными художниками, не общаюсь ни с кем, никто меня никуда не зовёт. Хотя мои работы становятся популярными в интернете, их публикуют, но при этом я чувствую себя отломанным от мира кусочком, живу непонятно где, в каком-то далёком городе. Кроме того, в Братске очень слабо развита городская среда, нет мест притяжения, нельзя, например, сказать «а пойдём на фонтан», и все бы понимали, где это. И я придумал сделать стрит-арт фестиваль, потому что он казался мне ответом на все мои вопросы. Я себя проявлю, меня заметят, на улицах появится множество работ разных художников уровнем сильно выше меня. Но дальше надо было понять, как это сделать. Классический путь — пойти в администрацию города, всё согласовать, найти спонсоров — мне не подходил. Мог бы получиться разве что очень средний проект, интересный максимум на уровне города. А мне нравится стрит-арт как несогласованная практика, когда ты выходишь на улицу и рисуешь то, что хочешь. Я не хотел бродить по кабинетам, да и немного странно было бы сначала долго рисовать никого не спрашивая, а теперь вдруг прийти и начать согласовывать. Сперва я вообще хотел копировать стиль больших художников, причём никаких разрешений у них не получать, но публиковать в соцетях, что вот, смотрите, Слава ПТРК сделал работу, Вова Абих приезжал, чтобы сами художники сошли с ума на это глядя. Потом я понял, что мысль и правда сумасшедшая, тем более, что нужно же обладать талантами всех этих людей, чтобы придумать что-то стоящее в их стиле. Так я осознал, что надо звать художников, но не везти их в Братск, а просить прислать мне эскизы.

Мне не хотелось делать фестиваль, каких много. Причём эти фестивали настолько малозначимы для внешнего мира, зачем нужен ещё один? У меня был мастер курса, который говорил, что это «как мягкой ладошкой по тёплой попе» — ни про что. Такой средний уровень мне был неинтересен, и я нашел изящный, как мне кажется, выход. Когда придумал идею, долго сидел и не мог понять, полная ли это ерунда или, наоборот, очень круто. Оказалось круто!

Во-первых, я поехал на велике и фотографировал разные, как мне представлялось, подходящие для стрит-арта места. Например, видел забор и мне он казался интересным. Ещё я оценивал, смогу ли я на нём что-то нарисовать. Ведь могло оказаться, что вокруг миллион камер и отдел полиции напротив. В итоге я собрал две папки фотографий разных мест: большие плоские поверхности и какие-то городские странности, например, покосившаяся урна, провалившаяся лавка. Также я написал небольшой текст, где рассказал про город, но не языком Википедии, а каким я сам вижу Братск. И дальше я всё это рассылал самым крутым, по моему мнению, художникам, и процентов восемьдесят моих адресатов согласились и прислали эскизы. И они как раз делали работы, основанные либо на фотографиях, либо на моём тексте о городе. Миша Маркер, например, делал работы об экологии, поскольку в Братске с экологией всё плохо. Либо художники видели фотографию какого-то места и придумывали под него свой эскиз. Ещё я с собой заранее договорился, что никак не буду модерировать присланные эскизы: что человек считает нужным, то я и буду реализовывать, буквально как принтер. Неважно, понравилось мне или нет.

Про него многие писали: Юрий Дудь, Варламов, Лебедев. А ещё бывает, приезжаешь, например, в Тюмень и встречаешь на улице человека, который говорит: «О, так это ты!» Ну, и выясняется, что, действительно, я. Но я, конечно, не питаю иллюзий, что все в арт-мире про меня слышали.

Это такой классный центр в Сибири, жирный город, где есть деньги и много людей, которые не обязаны ходить на работу с девяти до девяти и тяжко трудиться. Если говорить про искусство, то оно здесь, конечно, очень мощно представлено. Мне кажется, за Уралом сложно найти город сопоставимый с Красноярском в плане современного искусства. Ещё здесь серьёзные проблемы с экологией, но на них как будто обращают даже меньше внимания, чем в Братске, они как будто на двадцать первом месте по важности. А ещё Красноярск — это обнимающий город. Конечно, он движется в сторону Москвы, где есть каршеринги, доставка еды в 4 утра, самокаты, велодорожки и так далее. Метро вот копают в очередной раз.

В Москве есть арт-рынок, и это откладывает отпечаток. Здесь люди делают то, что хотят, поскольку знают, что им всё равно за это никто не заплатит. А в Москве приходишь на Cosmoscow и видишь, что люди способны не просто продать работы, но и получить за это большие деньги. Понятно, что художники задумываются, а продастся ли моя работа, и делают что-то коммерческое.

Конечно, я смотрю на свои работы семилетней, скажем, давности, и думаю, что сейчас в здравом уме я бы на такое не пошёл. У меня тоже появилась своя стеночка, за которую я стараюсь не заходить.

Я просто не смогу. Я бы, может, счастлив бы быть таким художником, завидую им. Просто у меня всё иначе.