Концерт-пастиччо из разных сочинений Георга Фридриха Генделя открывал нынешний Дягилевский и, как это принято на фестивале, задавал все основные сюжетные линии и лейтмотивы программы. Теперь же «Церемония посвящения Генделю» прозвучала в Москве и Петербурге и отправляется в тур по городам Испании и Греции — Мадрид, Барселона, Валенсия, Салоники. Если на Дягилевском церемония была частью большого разговора о том, как сюжеты из барочной оратории развиваются в опере XIX века, как пародийные отклики на opera seria звучат в веке XX-м, то любопытно, о чем с нами будет разговаривать та же программа, но уже представленная отдельно?

Нынешняя Церемония приурочена к 340-летию Генделя, но интересно, что в 2025-м юбилей отмечают два величайших композитора эпохи барокко — Георг Фридрих Гендель и Иоганн Себастьян Бах, оба родились в 1685 году. Тем не менее, субъективно кажется, что сочинения Генделя сегодня звучат чаще, ему посвящено больше событий в музыкальном календаре. Это замечание вряд ли касается непосредственно musicAeterna, ведь в 2024 году Теодор Курентзис открывал Дягилевский фестиваля «Страстями по Матфею» Баха, а в этом году — Генделем. И всё-таки музыкальный мир как будто ощущает Генделя более созвучным нашему времени.

Художница Ирина Нахова однажды заметила, что в брежневскую эпоху время казалось остановившимся и можно было слушать все кантаты Баха одну за другой до бесконечности. С тех пор Бах, разумеется, не устарел, и всё-таки дверь в ту вселенную, где звучат эти кантаты, сегодня кажется плотно прикрытой. Мы застряли в собственном времени и задыхаемся в нём. А что же Гендель? Его оратории были блокбастерами XVII века и не растеряли этого свойства до сих пор. В больших алтарных композициях эпохи барокко сюжет всегда развивается по вертикали — падшие ангелы низвергаются в Преисподнюю, души святых и праведников воспаряют на небеса, мир раздираем на части, все его составляющие пребывают в бесконечном и стремительном движении, любое происшествие — часть великой битвы между добром и злом, любой момент времени — самая острая фаза конфликта. Но это вовсе не тот конфликт, что был открыт искусством ХХ века: в нём нет вывернутого наизнанку человеческого нутра, грязи, вони и осознания конца эстетики, напротив — все происходящее гипертрофировано прекрасно, так торжественно и чинно, что кажется нереальным. Вот и музыка Генделя — часть той же самой художественной вселенной, и она, надо признать, как нельзя лучше описывает наши сегодняшние переживания.

И вот Теодор Курентзис собирает собственную ораторию из всего корпуса сочинений Генделя, выстраивая идеальный баланс между ариями, диалогами и хоровыми номерами, между ангелами, коварными соблазнительницами и волшебными средневековыми рыцарями. И надо сказать, само намерение пересобрать ораторию и сконструировать ещё одну, быть может, самую лучшую из фрагментов разных произведений как раз идеально соответствует генделевскому методу. Композитор брал самые удачные куски из одних произведений и перемещал их в другие, один и тот же музыкальный материал он отдавал сначала короле Кастильской, затем аллегорической фигуре Удовольствия, затем безутешной пленнице коварного царя Альмирене — то есть, не так уж важен сюжет, или кто произносит те или иные слова. Важно мироощущение, которое передаёт эта музыка, поэтому её можно бесконечно компоновать в разных вариантах и смотреть, как она резонирует с нашими душевными метаниями. И Курентзис, конечно, подчеркивает эти созвучия, исполняя барочные произведения так, как если бы они были написаны даже не вчера, а сегодня.

Режиссёром мероприятия выступила Елизавета Мороз. Может показаться, что концерту режиссура не требуется вовсе. Однако Гендель писал церемониальную музыку, вне зависимости, работал ли он для королевского двора в Лондоне или для кардиналов в Милане, да и жанр нынешнего мероприятия обозначен именно как церемония. Соответственно движение хористов подчинено определённому рисунку, их позы, скорее всего, взяты из той же барочной живописи, в кульминационные моменты скрипки поднимаются и играют стоя, а вокальные партии превращаются в диалог голоса и пластики, солисток Академии им. Антона Рубинштейна и дирижёра. А во время хорового исполнения O love Divine и в диалоге Eternal Source of Light Divine к оркестру, хору и солистам присоединяются танцоры musicAeterna Dance — которые в своих движениях и вовсе не похожи на людей, как не похожи на людей ангелы.