Cosmoscow. Победа над искусством

Развёрнутая в этом году в залах Манежа арт-ярмарка Cosmocow вышла очень эффектной и с порога смотрелась как парижский FIAC или лондонский Art Fair. Народу уйма. Высшее общество. Давка была невероятная. Какие там маски! Люди рвались к стендам, скупали работы с какой‑то лихорадочной скоростью. Такого наплыва публики нет на обычных выставках. Похоже, что популярность продаж современного искусства выше интереса к самому современному искусству. К этому парадоксу я вернусь чуть позже. В общем, в Манеже всё сверкало и искрилось великолепием. Обычно унылые ярмарочные стенды были превращены в пышные гостиные комнаты с образцами уникальной мебели, коврами, росписями стен и полов. Главные герои праздника — картины. Большинство — крупного и сверхкрупного, ярмарочного формата. Иностранные галереи тоже тут как тут, приехали, несмотря на карантин. Представлены институции, а в спонсорах — солидные фирмы. В уголке приютились автомобили Audi с длинноногими девушками. Всё как в цивилизованном мире. Сходством с Европой очень гордились устроители. Но стоило приглядеться — и открывались некоторые интересные отличия от мировых арт-ярмарок. Отличия, прямо скажем, не в пользу нашего Cosmocow.

Ведь что такое западная арт-ярмарка, в чём состоят амбиции её организаторов? Ярмарка (в отличие от разных аукционов) заявляет свою готовность продавать настоящее (в смысле не только подлинности, но и включённости в историю искусства) отборное и модное современное искусство. Это понятие трактуется сейчас очень широко. В него включаются все течения исторического авангарда от кубизма до поп-арта и концептуализма, ар-брют и неевропейские сакральные предметы (африканские и латиноамериканские маски), а также богатое разнообразие сегодняшнего творчества. Но есть и чёткие ограничения. За бортом остаются три важные константы «конформной» изобразительной продукции, изначально адаптированной под корыстные интересы узких социальных групп, — я имею в виду официоз, рекламу и салон. Иначе говоря, арт-ярмарка есть укороченная, пунктирная демонстрация всего корпуса современного искусства в его историческом измерении и типологическом развороте, данная с позиций рыночной конъюнктуры. Рынок сегодня подтянулся и не является, как прежде, пристанищем отживших взглядов и устаревших вкусов. Он жадно откликается на открытия и оценки, которые делаются в научной и музейной среде относительно вещей, которые на первый взгляд и по убеждению их создателей никакой рыночной перспективы не имеют. Рынок всеяден, ему только важно, чтобы продвигаемые им вещи были лучшими в своей области. И арт-ярмарка — скоординированное регулярное выступление сообщества галерей в форме единой мегавыставки — является такой вот витриной этих лучших продуктов. Некоторые их них достаточно сложно идентифицировать в качестве искусства. Другие практически анонимны — фамилии их авторов ничего не говорят публике. В такой ситуации важно наличие гарантов с безупречной репутацией. Эту роль на арт-ярмарке исполняют произведения старших поколений. Исторический авангард — неизменный участник ярмарок, не обязательно своими высшими достижениями, но первыми именами. Если вы богаты, как Абрамович, и движимы желанием собрать музей авангардных течений ХХ века, то легко сделаете это практически на любой ярмарке. Я видел работы Пикассо, Матисса, Магритта, Дали, Уорхола, Сезара, Армана и тому подобных знаменитостей даже на арт-ярмарках в Сингапуре и Гонконге. Своим присутствием они освещают безымянное искусство новоявленных авторов, количественно преобладающее на любой ярмарке. Зримая связь с историей придаёт этому творчеству легитимность. В тандеме с великими новое поколение выглядит очередным «системным» элементом всего здания современного искусства. Можно сравнить формулу типичной арт-ярмарки с моделью Вселенной, где в рамках единой панорамы наблюдается вся история от Большого взрыва до современных нам звёзд и непонятной ещё чёрной материи. В визуальном состязании новичок хоть и уступит мэтру, но это будет почётное второе место в общем ряду. На прежних наших ярмарках (носивших название «Арт-Москва») приём валоризации нового через погружение его в общую лодку с классиками исправно применялся и немалая часть экспозиции состояла из известных, «музейных» художников. Но на этой Cosmocow он был неожиданно нарушен.

Арт-ярмарка в Манеже состояла как бы из двух выставок. На главном парадном этаже была развёрнута её ударная бизнес-часть. А в подвал ушли, как в трюм «Титаника», бюджетные галеристы, «дети подземелья» как сами себя они в шутку обозвали. И в Париже, и в Лондоне, и в Базеле более скромные галереи тоже располагаются на задах главной экспозиции. Там показывают не слишком обязательные вещи — работы спорных «всплывающих» авторов или второразрядных стариков. Не так на Cosmocow. В зауженных комнатках-стендах, напоминающих вещевые рынки 1990‑х, то и дело мелькали знакомые по музейным выставкам имена. А длиннющая боковая стена с надписью «классики» и вовсе была увешана работами наших знаменитых живописцев — Олега Целкова, Евгения Михнова-Войтенко, Михаила Чернышова, Игоря Копыстянского, Валерия Кошлякова. То есть отсылка к истории была сделана. Но как же уныло смотрелась эта ретроспективная экспозиция после оглушительной яркости верхнего этажа. Какие‑то «скелеты в шкафу»! Из-за прямой подсветки бросались в глаза недочёты небрежного исполнения, посредственное качество материалов. Краски блёклые, жухлые, тёмные. Всё какое‑то тупое и невыразительное. Даже многометровый чёрный свиток Никиты Алексеева с тонким ночным пейзажем выглядел по-доморощенному жалко в сравнении с могучей мускулистой живописью верхних залов — ночным купальщиком Леонида Ротара и интерьерами мастерской Семёна Агроскина. Не знаю, умышленно ли или так получилось по логике экспозиции, но устроители Cosmoscow избрали другую форму доказательства ценности творчества тех, кого они наверху выдвинули на авансцену. Важно не то, что современные произведения есть продолжение общей истории, словно бы сказали нам устроители. Важно, что они на голову выше работ предшественников. Они техничнее, совершеннее, эффектнее. И если, несмотря на живописные огрехи, старики всё же были признаны и до сих пор котируются, то новых ждёт ещё большая слава. Вот, например, Сергей Попов, один из главных галеристов ярмарки, восторгается картиной Ольги Татаринцевой: «Это акриловая живопись на плексигласе такой степени мастерства и цветовой точности, что мало кто верит, что она исполнена руками, — Ольга и стремится в ней подражать безличным, объективированным и механическим процессам. Но высокая степень её эмоционального воздействия обеспечивается именно соединением цветов в гармоническую структуру».
Аргументация от Левши, подковавшего блоху, и русских «золотых рук», творящих чудеса, хороша в сфере декоративно-прикладных сувениров. На крайний случай она годится в дизайне, где и гармония, и ровное наложение цветов приветствуются. Но в современном искусстве это не работает. Сергей Попов сам это прекрасно понимает. Хендмейд в современном искусстве — отживший критерий. Тут внимание давно переключилось на редимейд-подходы. И если чем‑то техническим восхищаются, то не соревнованием художника с техникой, а неожиданными художественными результатами, которые он из техники способен выжать. Наглядный пример такого подхода был, кстати, представлен на Cosmocow инсталляцией CLOT. Её создатель Миша Бурый использует отходы плоттера-каттера, из обрезков плёнок и пластмасс комбинируя пространственные объекты, отдалённо напоминающие пластику кубофутуризма. Безусловно, он — лучший автор этой арт-ярмарки, и в то же время яркое исключение. А что касается рукотворности, то этот критерий по-прежнему работает на антикварном рынке, где в антураже резной мебели, гравировок, инкрустаций и прочих техник ручного труда продаются третьесортные пейзажи и натюрморты. Про них обычно нечего сказать, кроме того, что фрукты или травинки на них выписаны, говоря словами нашего уважаемого галериста, с «такой степенью мастерства и цветовой точности, что мало кто верит, что они исполнены руками».

Ещё одно совпадение с антикварным салоном — масса посторонних, не относящихся к искусству предметов. Арт-ярмарка — не барахолка даже и со знаком качества. Зачем нагружать её таким количеством стульев, тумбочек, столиков в форме медуз или оленят, ваз на ножках, зеркал, ковров, нательных и настольных украшений? Не иначе как следуя пожеланиям покупателей, которые — предполагаю — в основной массе не являются ни коллекционерами, ни даже любителями современного искусства. Представители успешных слоев общества (чиновники, силовики, юристы, элитные врачи, владельцы салонов красоты

Показательны статуэтки-идолы Евгения Антуфьева. Они словно позаимствованы из витрин римского этнографического музея и в то же время похожи на объекты современного искусства, выдержанные в «дикой» эстетике. Не всегда столь откровенное, но двойное мимикрирование — под новейшее и под несовременное искусство одновременно — прослеживается на многих стендах Cosmocow. На словах и в каких‑то внешних чертах оно вроде как новейшее (иногда даже напоминающее минимализм и концептуализм), а по сути — приспособлено под традиционную модель домашней декоративной живописи или скульптуры, которая имеет известное название: «салон». Это явление многолико и вписано в историю культуры, но на низовом её поп-этаже, как русский шансон или бульварный роман. В отличие от них салон, правда, не обращён к миру прозы и к уличному языку. Он пропитан высокими материями, цитатами из авангарда, переплетёнными с остатками мифологических образов, с отголосками классицизма и барокко. Иногда он полон футуристической активности, иногда — бесхитростного лиризма затенённых веранд и сиреневых букетов, которыми русскую публику с избытком кормили мастера Союза русских художников. Сегодня тоже, как и тогда, в создании продукции такого рода участвуют и люди с громкими именами. Что не меняет сущности этого субискусства. Для историков же искусства салон интересен тем, что его подъём и расцвет знаменует очередной глубокий разрыв общества с актуальной культурой и искусством. Так было в конце ХIХ столетия, так повторилось в предвоенные годы. Предчувствуя наступление катастрофы, ответственные художники посылали сигналы тревоги, а общество «бель эпок» танцевало и веселилось в окружении предметов салонного искусства. Сейчас наблюдается нечто похожее — неслучайно всё больше аналитиков сравнивают наше время с 1930‑ми годами. Понимая эту ситуацию, западные галеристы и их арт-ярмарки, защищающие интересы коллекционеров, пытаются как‑то сопротивляться волне конформизма и реакции. Наша же Cosmocow без остатка увлекается этим потоком, по ходу теряя поддержку «золотого запаса» нации — передовых художников, которых на Cosmocow почти и не осталось.
9-я Международная ярмарка современного искусства Cosmoscow
Центральный Манеж, Москва
18—20 сентября 2021 года