Степан Краснов, 310:

Стрит-арт — явление эфемерное и, на мой взгляд, полноценно существует только на улице. Работа может сохраняться от нескольких часов до нескольких лет. Но это не останавливает.

Лично для меня возможность долгого существования рисунка является одним из определяющих факторов в выборе места для нового произведения. Все работы рано или поздно закрашиваются, а когда работаешь в публичном пространстве, то полностью к этому готов. Никакая документация не может полноценно передать те ощущения, когда ты видишь интересную работу, находишься рядом и чувствуешь энергию цвета и формы. В случае если дорисовывают продолжение или как‑то интересно взаимодействуют с работой, это здорово, в этом смысле — я за уличный интерактив. Но такое бывает очень редко. Как правило, работы просто зарисовываются слой за слоем. На тех, кто пишет или рисует поверх, не обращаю внимания — просто иду и рисую что‑то новое.

Я много рисую на заказ, и определяю для себя два типа коммерческой работы. Первый — когда рисую для заказчика, и фактор творчества сводится на нет, процесс превращается в рутину. Второй — когда заказчик платит именно за мою работу, за моё творчество. Такое сотрудничество мне как художнику особенно нравится. Нелегально рисуя на улице, я работаю бесплатно для всех людей.

Мои работы адресованы широкой аудитории. Именно поэтому, работая в публичном пространстве, я выбираю более выразительный и понятный для зрителя язык, нежели традиционное граффити, которое чаще остаётся понятным только участникам сообщества. В серии «Поп-арт», например, работы, созданные на улице в традициях граффити, содержат цитаты из классика поп-арта Роя Лихтенштейна. Основной элемент этих работ — увеличенные растровые точки, из которых состоит рисунок. Если говорить о моём стиле в общем, то это, пожалуй, симбиоз мурализма и граффити.

Zukclub:

Нам никогда не было жалко, если наши работы кто‑то портил или уничтожал. Мы очень щедрые. В нашем случае фотография и видеодокументация вполне заменяют оригинал. Примером могут стать популярные стрит-арт работы, которые мы постоянно видим в интернете, но никто из нас никогда их не видел вживую. Наши последние проекты настолько огромные, что их не получается закрашивать — краски не хватает.

Мы всегда выполняли работы на заказ. В тот момент, когда наше творчество начало приносить деньги, всем стало совсем хорошо. Но, честно говоря, вовсе не деньги являются причиной, по которой мы все рисуем. Мы преследуем очень высокие цели, хотя, возможно, со стороны это и не заметно.

На самом деле мы вполне готовы выполнить заказ и бесплатно: если тот, кто об этом просит, сможет объяснить, почему он не платит.

Наши рисунки прежде всего для нас. Мы понимаем, зачем их рисуем и кто их увидит. Периодически мы вкладываем некоторые сообщения для своих, некий привет для друзей, но чаще рисуем то, что хотим мы, а не то, что требуют другие. Мнение остальных нам по барабану, хотя, конечно, приятно, когда людям нравится.

Долгое время нас интересовало создание в работах всевозможных оптических эффектов, иллюзий. Сейчас работаем в области монументального искусства. Ближе всего нам, наверное, паблик-арт. В то же время стрит-арт нас до сих пор прельщает и инспирирует.

ЛюдиСтен:

На наши работы времени уходит значительно меньше, чем может показаться. По сочетанию трудозатрат и результата роспись стен — это одно из самых приятных занятий. Если работает слаженная команда, то за несколько дней рождается произведение. Гораздо больше времени отнимает организация всего процесса. Но когда всё запущено, результат появляется практически сразу. Любая вещь — даже самая любимая и родная — со временем теряет свою значимость, на смену ей приходят новые, и изменения в росписях уже не так остро воспринимаются. Кроме того, мы изначально были готовы к тому, что у них начнётся своя жизнь, и мы в ней не играем значительной роли. Сейчас даже интересно наблюдать за судьбой росписей, это похоже на социальный эксперимент. Ну, и фотосъёмка помогает. Ощущение того, что это всё‑таки было, очень важно.

Мы работаем за деньги. Но это в основном не декораторские заказы. За то, что нам принципиально не нравится, мы не берёмся, но часто ищем компромиссы, как связать пожелания заказчика с нашими эстетическими предпочтениями. В идеале художнику должны платить за его творчество и радоваться неординарности его взгляда на мир, полёту фантазии, его находкам и открытиям… Но этого не происходит. В окружающей нас среде люди, напротив, стараются закрыться от всего нового и необычного. Это пугает их, ставит в тупик, заставляет пересматривать свои взгляды на привычный мир вокруг.

Мы готовы работать бесплатно не только для себя, но и для всех, кто хочет того же, что и мы.

Художники уважают друг друга и никогда не будут закрашивать интересную работу, в основном закрашивают дети и работники ЖКХ. Видимо, и те и другие не до конца понимают, что делают. Так что мы относимся к ним со снисхождением. Но чисто человеческие эмоции досады и недоумения, разумеется, никто не отменял.

Мы стараемся найти компромисс между тем, что хотим сказать своим, и тем, что хотим донести до людей. Самые интересные работы получаются, когда у них возникает много пластов проникновения в смыслы. К тому же мы очень озабочены дизайном среды, хотим, чтобы это хорошо смотрелось, не портило, а, наоборот, украшало пространство. В этом мы видим свою социальную миссию. Люди должны привыкать к искусству, как к части своей жизни, для этого надо, чтобы наши произведения были не откровенно пугающими или чрезмерно непонятными.

Изначально мы, конечно, дети постсоветского монументального искусства. Но сейчас это такая здоровая постмодернистская эклектика. Было бы странно, если бы мы не вбирали в себя различные практики и стили, которые есть в современном изобразительном искусстве. Сейчас очень хочется экспериментировать со стилями — лишь бы были время и возможность. Роспись предлагает огромное поле для поиска новых методов построения изображения, для выражения новых художественных идей. Отчасти — потому что в этой сфере работает сравнительно мало художников, и не все пути ещё исхожены.

Vitae Вязи:

Cтрит-арт по природе своей недолговечен, и мы знаем, на что идём. Поэтому, если работа кем бы то ни было разрушается, нам жалко не столько затраченного времени, сколько украденной возможности показывать нашу работу людям.

Мы стараемся делать работы со смыслом. И нам приятно, если зритель его находит. Но радуемся не меньше, если люди находят свой собственный смысл в наших работах.

Нам интересна славянская культура, красота которой в наши дни зачастую недооценена. Мы наследники богатейших и самобытных традиций в изобразительном искусстве и каллиграфии, но теперь мало кто может с уверенностью назвать хотя бы одно качество, присущее славянским орнаментам или письменности. И тем, что мы делаем, мы хотим напомнить (в том числе и самим себе) о витальности традиций нашего искусства, об их уместности и актуальности в современном мире.

Пусть это прозвучит пафосно, но одной из важнейших задач нашей команды является возрождение такого понятия, как национальное, или даже более того — этническое искусство в современном контексте. Мы видим свою миссию в том, чтобы дать базирующемуся на славянской культуре искусству новую жизнь в современных, актуальных течениях. Или как минимум силами нашей команды создать прецедент существования такого искусства.

Мы совершенно не против работы на заказ. И когда нам платят за то, что мы сделали бы для себя бесплатно — работу в нашем стиле, то принципиального отличия в плане ощущения творчества нет. Если же заказчик жёстко диктует собственные условия (стилистика, сюжет и т. п.), то мы выполняем лишь роль инструмента, и ни о каком творчестве здесь говорить нельзя.

Разумеется, как и все стрит-артисты мы сталкивались с вандализмом по отношению к своим работам. Каждая отдельная ситуация вызывает у нас разные эмоции, так же как разные эмоции побуждают людей изменить что‑то в наших работах. К примеру, на одной из наших старых работ была изображена женщина с обнажённой грудью. И один из жильцов соседнего дома несколько дней с любопытством разглядывал рисунок, и в какой‑то момент появился возле стены с баллончиком краски, аккуратно подобранным в цвет платья персонажа, и принялся, не перекрашивая работу целиком, старательно одевать женщину на рисунке. C категоричной позиции проще было закрасить работу ко всем чертям, поэтому мы вспоминаем эту историю с улыбкой.