Где: Основной проект — Джардини и Арсенале, Венеция
Когда: 11 мая — 13 ноября 2019 года

Венецианская биеннале — это всегда негласное соревнование основного проекта и национальных павильонов. Именно этим уникальна и интересна старейшая в мире «мостра». На 58‑й Биеннале победил Ральф Ругофф, англо-американский куратор основного проекта. И, пожалуй, это произошло впервые после Массимилиано Джони на 55‑й биенале в 2013 году.

Джони покорил всех «Энциклопедическим музеем», соединившим звёзд и забытые имена, профи и никогда не изучавших ремесло маргиналов. Ругофф идёт от обратного. Ему не требуется 150 художников. Такое разнообразие невозможно удержать в голове даже куратору, не говоря уже о зрителях. Он останавливается на количестве почти в два раза меньшем и, что ещё важнее, не претендует как заметил Виктор Мизиано, на вселенский охват.

Например, восточноевропейские сюжеты, да и европейские вообще, остаются за скобками. В центре кураторского внимания — расовые, социальные, наркотические, экологические конфликты и противоречия Африки, Азии и Америки.

Ещё в качестве куратора 13‑й Лионской биеннале 2015 года Ругофф показал, что умеет делать зрелища. А тут он ещё и девиз придумал абсолютно провокационный: May you live in interesting times («Чтоб вы жили в интересные времена»). Ещё задолго до открытия все решили, что Ругофф этим сообщает «не дай вам бог жить в эпоху перемен», и выставка будет именно про перемены. И ошиблись. Куратор подробно объяснил свою позицию в интервью разным изданиям, а также написал для журналистов 4‑страничный текст, объясняющий его девиз. И это сильный ход: обычно кураторский стейтмент состоит в основном из благодарностей и общих мест.

На самом же деле Ругофф называет наши времена «интересными» потому, что вскоре после инаугурации Дональда Трампа у нас появились «альтернативные факты», а также «фейковые новости». Они стали порождением интернета и социальных сетей, которые не просвещают, а врут и обманывают. Художники, субъективно отобранные Ругоффом, борются с фейками всеми доступными им средствами — рисунками, картинами, объектами, голограммами, видео. Последнего в основном проекте немного, а работ, которые требуют прочтения большого количества текста, почти нет. Главное место, особенно в Арсенале, занимают крупные объекты, иногда в духе «арте повера», хотя понятно, что за их «бедностью» могут прятаться высокие технологии. Важно, что они запоминаются, и зрителю, даже не привычному к марафонским забегам биеннале, удаётся удерживать в голове общий сюжет.

Ругофф предлагает ещё один новый интересный ход. Он создаёт две выставки: «А» для Арсенале и «В» для Джардини, показывая в обоих пространствах одних и тех же авторов. Но если в экспозицию «А» вошла инсталляция художника, то для «В» куратор выбирает его же видеоработу. И наоборот. Признанный лучшим художником основного проекта Артур Джафа представлен в Джардини длинным антирасистским фильмом, а в Арсенале — огромными покрышками, обвязанными ажурными металлическими сетями: получается красиво и страшно. Кристиан Марклай в Джардини — ксилографиями, напоминающими «Крик» Мунка, а в Арсенале — видеоинсталляцией «48 фильмов о войне», где разноформатные видео накладываются друг на друга на основном экране. Ни одной конкретной картинки не различить, видны только края рамки и фрагменты перемещающихся мундиров, но от этого только ярче ощущение жестокости и неразберихи военных действий.

Ещё два принципа отбора художников — исключительно живые авторы и минимальное количество звёзд. Тяжеловесом можно назвать, пожалуй, только Марклая. Ругофф не только заявляет, что любит и уважает современных авторов, но и делает биеннале художников. Это проект про то, как они работают в разных техниках, с разными идеями. А уже потом — про всё остальное, про мировые проблемы в том числе. В итоге Ругофф добился важного эффекта — он провоцирует зрителя разыскивать в обоих пространствах работы одного автора и сопоставлять, в какой ипостаси тот убедительнее. «Зритель становится партнёром», — заметил в своём приветствии президент биеннале Паоло Баратта.

Выставка в Джардини начинается с объекта «Всё ОК» Антуана Катала: буквы то проступают, то исчезают. Понятно, что далеко не всё ОК. Его же голограмма в Арсенале с бьющимся больным сердцем рифмуется с голограммой «Демон домашнего очага» Киприена Галларда в Джардини, который, в свою очередь, использовал знаменитую одноимённую картину Макса Эрнста.

Центральный зал в Джардини всегда важен для основного проекта. Прежде там выставлял свои гигантские объекты Эрнесто Нето, проводил перформансы Тино Сегаль, читали «Капитал» Карла Маркса.

Ругофф же отдаёт его китайскому дуэту Сунь Юань и Пэн Юй — название их объекта в вольном переводе звучит как «Ничем не поможешь». Огромное механическое чудище обучено трём десяткам манипуляций, что позволяет ему рисовать на полу «кровавой» краской, попутно забрызгивая прозрачные стены. В самом деле, надо ли помогать монстру?

В основном проекте много других визуальных удач: чёрные человеческие тела Александры Биркен, висящие, как использованные пластиковые мешки, под сводами Арсенале, соседствуют с розовой абстрактной скульптурой Кэрол Бове. Фотографические автопортреты лишившейся в детстве ног бесстрашной японки Мари Катаяма помещены рядом с пышнотелыми красотками на снимках Занеле Махоли. В рамках проекта Жанны Кадыровой Second Hand за окном главного павильона Джардини на бельевых верёвках развесили одежду из кафеля: чтобы зритель смог увидеть эту инсталляцию, пришлось раздвинуть обычно закрытые ставни — и за ними обнаружился вид на Венецию.

Однако мои симпатии принадлежат аудиоинсталляции Шилпы Гупта «Не могу говорить на вашем языке». В тёмном пространстве нанизаны на штыки тексты ста репрессированных за последние полтора тысячелетия поэтов. Среди них — Лермонтов, Хармс, Введенский, Бродский, Чичибабин, Некипелов. Над каждым листом бумаги размещён динамик, который шепчет стихи, однако звук всегда приходит неожиданно, как арест.

Ко всему прочему, Ругофф придумал ещё и специальный проект: объекты Людовики Карботты размещены в форте Маргера, который находится уже в Местре, на большой земле. Само это пространство с валами и старыми военными постройками просто создано для биеннале, что заметили ещё архитекторы на собственной биеннале в 2018 году.

«Золотой лев» национальному павильону достался Литве, точнее — Лине Лапелите, Вайве Грайните и Ругиле Барзджюкайте за оперу «Солнце и море (Марина)». Строго говоря, это произведение должно бы проходить по разделу «театр», и такой фестиваль тоже есть под зонтичным брендом биеннале. Но литовская команда рискнула, нашла пространство в военной части Арсенале и показывает там спектакль, где актёры изображают пляжную публику и поют о бережном отношении к природе.

А что же российский павильон? Его можно рассматривать долго и с пользой, но при выполнении некоторых условий. Зрителю должен быть интересен Рембрандт, его «Возвращение блудного сына» и Эрмитаж (выполняющий тут роль куратора) в качестве законодателя вкусов и мод. Только тогда его увлекут реминисценции команды Александра Сокурова в технике скульптуры, живописи и видео, а также механический театр Александра Шишкина-Хокусая, где подпрыгивают от восторга фанерные «куклы», глядящие на такие же фанерные картины. Но и в этом случае нужно сильно уважать фламандскую школу и присоединённого к ней амстердамского художника Бартоломеуса ван дер Хелста.