Где: Курорт «ПИРогово», Московская область
Когда: 20 сентября — 20 октября 2020 года

В этом году начало активного выставочного сезона совпало с выходом из самоизоляции, и после бурной недели ярмарок и открытий выезд за город ради выставки под открытом небом кажется отличным способом выдохнуть и попрощаться с летом. Поводом стал организованный галереей JART проект «ЧА ЩА. Выставка в лесах», открытие которого из-за пандемии COVID-19 перенеслось с лета на осень. В текущих обстоятельствах выставка приобрела новое звучание: уход в лес стал стратегией выживания, а время, проведённое художниками в уединении, словно бы материализовалось в их работах, создававшихся непосредственно на месте.

Кураторский проект Андрея Ерофеева привлёк внимание многих ещё и потому, что воскрешает место силы отечественного искусства начала 2000‑х: «ЧА ЩА» продолжает традицию выездов на берега Клязьминского водохранилища, заложенную легендарным фестивалем «АртКлязьма». Список приглашённых художников также говорит о преемственности — почти все они в своё время принимали участие и в «АртКлязьме», прекратившей своё существование в 2005 году в том числе и чтобы освободить территорию под строительство нынешнего гольф- и яхт-клуба. Однако 15 лет радикально изменили не только прибрежную зону, но и формат мероприятия: в отличие от во многом стихийно организованной «АртКлязьмы», принципиальной установкой которой было отсутствие куратора (Владимир Дубосарский, идейный вдохновитель фестиваля, значился его комиссаром), «ЧА ЩА» выстроена как вполне музейная выставка, с тематическими разделами и практически линейным развёртыванием экспозиции по продуманному маршруту. Все впечатления тут заранее просчитаны и предугаданы. В этом контексте название выставки весьма иронично: охарактеризовать чрезвычайно ухоженный лесопарк курорта «ПИРогово» как чащу язык не поворачивается. Очевидно, что это слово следует понимать метафорически — как антитезу мегаполису, где искусство заключено в рыночные и институциональные рамки. Этой задумке, однако, противоречит вполне себе институциональный характер выставки, которой предшествовала презентация готовящегося проекта на Cosmoscow, где на стенде галереи JART были представлены эскизы и макеты некоторых инсталляций. Особым интересом публики там пользовался «Нюхоскоп» Романа Сакина — батарея стеклянных банок с заключёнными в них растениями (и их сочетаниями: лопух и сныть, трава и мох), вдохнуть запах которых зрителю предлагалось с помощью коктейльных трубочек. Аналогичные банки без дна в были расставлены и в «ЧА ЩЕ» — весёлый аттракцион для городских жителей, редко выбирающихся на лоно природы.

Чем дальше в лес, тем реже покидает ощущение нарочитой и даже программной несерьезности кураторского замысла — особенно в сравнении с другими выходами отечественного искусства на природу как в прошлом, так и в настоящем. Гигантомании и удалённости от Москвы «Архстояния» противопоставляется относительная камерность «ЧА ЩИ» и ее налёт столичного глянца. Концептуальной серьёзности и партиципаторной сложности поездок за город группы «Коллективные действия» — простота вовлечения зрителя в лесное приключение. Наглядный пример — инсталляция «Фуршет», представляющая из себя подвешенные к деревьям по обе стороны от дороги столы с угощением в виде водки и грибов. Это одна из девяти работ, созданных сформировавшейся во время подготовки проекта группой «Художественное уединение» («ХУ»), в которую вошли Ирина Корина, Ольга Петруненко и два творческих дуэта: «Обледенение архитекторов» (Илья Вознесенский и Алексей Кононенко) и «ЕлиКука» (Олег Елисеев и Евгений Куковеров). Интервенции «ХУ» остроумно обыгрывают не только перенос выставки из галерейного пространства под открытое небо (помимо фуршета под соснами зрителей встречают полноростовые «Портреты деревьев» — какая же выставка без живописи), но и особенности национального восприятия леса, включающие и культуру сбора грибов («Грибные места»), суеверия («Расписание кукушки») и культ шашлыков на природе («Стадо диких мангалов», «Мемориальный памятник шашлычной»). Ещё один нарратив выставки — обращение к детскому, сказочному восприятию леса, за что отвечают указующие путь былинные камни Ольги Божко и гигантский деревянный мухомор Павла Пепперштейна, связанный с детским воспоминанием художника об установленном в песочнице завораживающем грибообразном навесе.

Впрочем, причина культивируемой несерьезности проекта осознается достаточно быстро. Дело в том, что без этого ироничного и легковесного слоя (равно как и без ухоженных лесных дорожек) «ЧА ЩА» стала бы по‑настоящему страшной выставкой. В самом её сердце — «Сотка» Александра Бродского: сто квадратных метров, окружённых типичным для подмосковных дач высоким забором без единого зазора между металлическими листами. Чёрная дыра посередине леса, отрицательное пространство — подлинная чаща в метафизическом смысле. Мотив забора как национальной парадигмы получает продолжение в работе Кирилла Асса «Марсий», которая к тому же как нарочно располагается прямо у ограничивающей пространство курорта железной ограды. Инсталляция представляет собой постамент с якобы заколоченной досками мраморной скульптурой Марсия — прекрасная метафора футлярного существования искусства в современной России, где вызов богам табуирован.

Главным же героем «ЧА ЩИ» стала земля — сырая, котлованная, погружение в которую дарует утешение и гарантирует надёжное прибежище в неспокойные времена. Сначала на маршруте возникает «Соборный шатер Шалаш» («ХУ»), издалека напоминающий то ли сказочную избушку, то ли жилище древнего человека, но на деле оказывающейся утопленной в землю квазихрамовой постройкой с латинским крестом в плане. Следующий спуск под землю ведёт уже в логово homo sovieticus, которого олицетворяет Буратино (в виде картины и недоструганного полена) Игоря Макаревича и Елены Елагиной. Их «Арт-галерея в землянке» своим внешним видом вызывает неизбежные ассоциации с реликтами Великой Отечественной войны — исторического события, связующего прошлое с настоящим и ставшего краеугольным камнем современной официальной идеологии. Последняя во всём своем блеске раскрывается в третьем и самом глубоком подземном сооружении, представленном на выставке, — «Бункере» Дмитрия Врубеля. Это место обретения катартического опыта, своеобразная подземная крипта, стены, потолки и даже пол которой вместо фресок покрыты фотографиями первых лиц государства, благоговейно внимающих президенту, голос которого наполняет пространство. В то же время «Бункер» приспособлен для жизни: здесь есть необходимый минимум мебели (так же целиком затянутой фотографическими изображениями), и каждый может узнать себя в его коллективном обитателе.

После спуска в «Бункер» открывается страшная истина: подлинный эскапизм невозможен в укрытии, но только в исчезновении, растворении в чаще. Приведенная Ерофеевым во вводном тексте рифма Хармса «лес — исчез» олицетворяет таким образом ни что иное как смерть. Образ смерти возникает на выставке (судя по всему, вопреки воле создателей объекта) в работе «Чрезвычайная невеста» группы МишМаш. Выбеленные железные оградки сплетаются и образуют ажурную структуру, своими очертаниями напоминающую сталинскую высотку на Котельнической набережной. Однако насыпанная внутри конструкции куча земли не оставляет сомнений, что на самом деле перед нами избыточно огороженная могила — символ всех кладбищ России.

Кураторской удачей Андрея Ерофеева стало то, что выставка прочитывается одновременно в разных регистрах, и каждому предлагается открыть здесь что‑то своё. «ЧА ЩА» — это не столько про лес, сколько про нашу внутреннюю чащобу страхов и переживаний. Даже в потешной «Войне шишек» («ХУ») можно увидеть своеобразную форму эскапизма, способ претворения коллективных страхов в безобидные игрушки. Закончить можно только словами из работы Павла Отдельнова: «Россия — это край чудес, родился в ней и в ней исчез». И смех, и тоска до тошноты.