Замученное пространство

Юрий Аввакумов — известный куратор и дизайнер крупнейших отечественных и международных выставок. Куратор Российского павильона на VI Венецианской архитектурной биеннале в 1996 году и участник нынешней художественной биеннале, он хорошо знает местные реалии и «конъюнктуру» подобных фестивалей. Поэтому мнение опытного exhibition maker’а кажется нам интересным и ценным.

№ 4 (528) / 2003

Главное впечатление от 50-й биеннале — избыток визуального мусора и, как следствие, визуальная усталость. А причиной, я думаю, стало решение главного куратора Франческо Бонами «демократично» поделить выставку на 7−8 отдельных проектов с самостоятельными кураторами, отказавшись от авторитарного, «дирижерского» управления. Соответственно, разделен был и бюджет. В результате каждый приглашенный куратор должен был укладываться в рамки своих скромных интересов и возможностей: отказываться от масштабных решений и делать акцент на произведения среднего уровня. Плюс масса выставок за пределами Джардини (то есть «Садов», где расположена основная масса павильонов), хаотическое собрание разнообразных и оттого довольно скучных в целом художественных высказываний. Главная выставочная площадка — Арсенал, как, в общем, и вся Венеция — превратилась в эдакий стипльчез, совершенно замученное пространство с препятствиями. Жаль было зрителей, которым пришлось на чудовищной жаре передвигаться, чуть ли не спотыкаясь о произведения. И когда на фоне всего этого визуального шума первую премию дают декларативно-стерильному, акустически артикулированному произведению художницы из Люксембурга, подобное решение жюри выглядит абсолютно обоснованным.

Однако назвать биеннале проходной было бы неверно: в любой экспозиции, обладая определенной благожелательностью, можно найти хоть сколько- то очень хороших произведений. Замечательным оказался израильский павильон с Мишал Ровнер. Неожиданной для нас стала работа молодых литовских художников «Мировая Война»: маленькая страна и такой высокий пафос! Можно рассказывать о немецком, австралийском и американском павильонах; были классные работы на главной выставке в Джардини, в общем, на послевкусии можно много чего вспомнить.

Беттина Пустчи. Проект «Абсолют», 2002
Видео
Линн Фернстром. Проект «Абсолют», 2003
Холст, масло. 134 x 89
Матье Мерсье. Проект «Абсолют», 2002
Объект
Илья и Эмилия Кабаковы. Где наше место? 2003
Эскизы к инсталляции
Илья и Эмилия Кабаковы. В шкафу, 2000
Инсталляция
Мастерская ван Лисхут. Спортопия, 2003
Инсталляция
Агнес Варда. Без названия, 2003.
Видеоинсталляция
Янг Фудонг. Арсенал Джайера, 2002
Видеоинсталляция
Исаак Джульен. Любовь, 2003
Фотография
Группа «Синие носы». Проект «Абсолют», 2003
Фотография

Российский павильон — отдельная история. Первое впечатление: совсем не стыдно. Главное, обошлось без внутренних скандалов, которые сопутствовали всем предыдущим нашим выступлениям в Венеции, начиная с 1995 года. В этот раз художники получили у организаторов столько, сколько просили, сделали без излишних переживаний именно то, что хотели и, думаю, оценивают сейчас свои выступления по гамбургскому счету строже, чем все мы вокруг.

Что касается собственно экспозиции, то здесь, прежде чем критиковать, надо понять, что далеко не каждое произведение становится шедевром по заказу. Сейчас в российском павильоне все нормально, и эта норма рано или поздно вполне себя оправдает

Для Виктора Мизиано, как мне кажется, это не лучшая выставка. Но он так долго ждал кураторской должности, что когда, в конце концов, ее получил, то уже с нагрузкой на абсолютное высказывание. Но ничего абсолютного не бывает, предугадать биеннальную конъюнктуру невозможно в принципе, да и «второе пришествие» живописи оказалась несколько надуманным.

Наших на биеннале было много. Прежде всего, конечно, стоит упомянуть Илью Кабакова, собравшего на своем открытии самую большую очередь. Этому вернисажу; кстати, сопутствовал вполне кабаковский анекдотизм: у палаццо Квирини Стампалья, где работала выставка, два входа, и через один можно было проходить совершенно спокойно, а у другого — дикая давка под палящим солнцем. Нынешнее его высказывание, на мой вкус, довольно театральное. В его основе — игра с масштабом: герои-великаны из прошлого, они же посетители музея, уходят ввысь — муляжи их ног и рамы картин обрезаются потолком; за ними наблюдают обычные люди — зрители, то есть мы с вами; а в полу прорезаны дыры, через которые видны, как из иллюминатора самолета, какие-то ландшафты и мелкие домишки. При этом стены завешены такими «книжными разворотами»: фотографии (не кабаковские), объединенные с литературными текстами (без подписи).

Одна из самых представительных по составу участников, сделанных и очевидно дорогих выставок — «Поколение Абсолют» в Палаццо Зенобио. Даже вечеринка, ими устроенная, оказалась самой мощной: в течение пяти часов у входа держалась очередь. Олег Кулик с «Синими Носами» занимали в экспозиции центральное место, что, как ни относись к их творчеству, не объедешь, и очень поднимает патриотический дух.

Запомнилась пронзительная работа Юрия Лейдермана, который напел на несколько голосов отрывки из оперы Вагнера, совместив звуковую часть проекта с портретами эскимосов. Помню еще бомжующего Анатолия Осмоловского в грязном халате и шлепанцах: его акции не хватало только сопроводительного мальчика в белой маячке, игравшего бы роль этикетки. Не забудется и «группа периодичи» — сплоченный тусовочный отряд российских искусствоведов, но это воспоминание не из области искусства.

Не в официальной программе, а по собственному почину на биеннале выступил Андрей Бильжо. Он, наконец, осуществил свою давнюю мечту — сделать Петровича трехмерным. Для отлитого в бронзе персонажа Бильжо нашел самое комфортное место на земле. Это для него, разумеется, Венеция, а в ней дворик Альберто Сандретти, старого друга российского искусства. В садике Петрович выглядит очень бодро: стоит на постаменте XV века, размахивает руками, сжимая бутылку и рюмку, — наш человек.