Выбор критиков. Алина Стрельцова: Анри Сала
Эмигранта из Албании, представляющего Францию на грядущей Венецианской биеннале, у нас вроде бы знают — его работы демонстрировались в рамках московских биеннале и на выставке Transitland, — но международной звездой пока не воспринимают
Обычно в основе видеоработ Анри Сала — простое событие / действие: диджей играет сет под дождём на крыше в канун Нового года, человек кружит по шоссе вокруг стоянки грузовиков и слушает музыку, между влюблёнными происходит разговор, заканчивающийся расставанием, на ночной автостраде стоит умирающая лошадь. Чтобы уловить драматическую составляющую зрелища, нужно знать социальный бекграунд, который замещает разветвлённый сюжет и находится вне произведения.
Конфликт в работах Сала зачастую связан с событиями албанской истории — страны, где он родился и вырос. Например, его самая первая работа «Интервью» (Intervista, 1998) — история о том, как художник нашёл старую видеозапись интервью, которое в 1990‑е давала его мать, активистка коммунистической партии. Звук утрачен, и герой пытается восстановить смысл сказанного при помощи глухонемых — по движениям губ, реконструируя семейную историю через историю политическую. Диджей под дождём в работе «Смешанное поведение» (Mixed Behavior, 2003) выступает в столице Албании Тиране, и любительские салюты, которые вспыхивают каждую секунду и освещают то одну, то другую часть города, видимого с высоты, — это не просто новогодняя иллюминация, но в первую очередь воспоминания о недавней истории — стрельбе и бомбёжках. Чтобы понять видео «Глубокая скорбь» (Long Sorrow, 2005), где джаз-музыкант импровизирует на крыше дома, нужно знать, что Long sorrow — это здание в Берлине, и речь идёт о крахе надежд.
Ни в одной работе нет открытого противостояния, откровенной трагедии или накала социальных страстей. Конфликт скрыт. Художника, кажется, не интересуют проблемы героев, он следит за движением по стене четырёх квадратных солнечных бликов от оконной рамы, замечает, как палочки, лежащие на ударной установке, дрожат от вибрации звука. В видео «Дайте мне цвета» (Dammi i colori, 2003) Сала рассказывает, как по инициативе мэра Тираны дома в городе были раскрашены в яркие цвета. Однако этот жест интересует его не как социальный акт по преодолению психологических последствий войны, а как исследование особенностей цветовосприятия. Если учитывать вкус и пожелания жителей, рассуждает автор, то дома придётся выкрасить в мерзкий серый цвет, — и это не только про сложность создания паблик-арта, но про восприятие искусства как такового. В работе «Раз за разом» (Time After Time, 2003) на ночной автостраде стоит больная или брошенная лошадь. Однако цель Сала — не драматическая коллизия, связанная с этим образом; лошадь интересна ему в качестве объекта, который неравномерно освещается фарами проезжающих мимо машин: они выхватывают из темноты то один, то другой фрагмент целого, и зыбкий силуэт возникает и исчезает. А зритель не получает никаких объяснений происходящего. Диалог влюблённых в видео «Ответь мне» (Answer Me, 2008) ведётся голосом женщины и ударной установкой, на которой мужчина раз за разом проигрывает одну и ту же музыкальную фразу — Сала специально просил подобрать пьесу с повторяющейся темой. Обстоятельства беседы не имеют значения — важен звук инструмента, наделённый функцией речи. В «Езде на воздушной подушке» (Air Cushioned Ride, 2007) герой слушает, как во время кружения на машине вокруг стоянки грузовиков, радиостанция классической музыки начинает хуже ловить, и сквозь барочную музыку пробиваются кантри-мотивы, создавая новое произведение. Здесь художника занимают изменения в восприятии звука движущимся объектом, в конце концов, его интересует геометрия и цвет грузовиков, мимо которых он проезжает. Содержание, которое мы получаем в итоге, лежит в русле формальных поисков модернизма и «чистого искусства».
Общее место в статьях об Анри Сала — в его даже слишком документальных работах незаметно возникает сюрреалистическое измерение, и вдруг оказывается, что лишь «эфемерная граница отделяет вымысел от реальности». Эффект отмечают все, а его механизм чаще всего остаётся за скобками. В любом произведении искусства зритель отделён от предмета изображения собственным восприятием художника. Однако в работах Сала какова бы ни была действительность, её практически не удаётся разглядеть за художественным анализом звука, света, формы, движения и ритма. Вместо неё перед нами — именно художественная реальность, нарочито устроенная по художественным законам. Наблюдатель волей-неволей оказывается между социальным контекстом и способом, каким искусство видит мир, всей этой геометрией движущихся солнечных бликов и раскрашенных грузовиков. В этом зазоре между миром искусства и реальностью и возникает тот самый сюрреалистический эффект. И в этот момент саксофонист-импровизатор, оплакивающий крушение собственных надежд, кажется, взлетает над городом, а самолёт врезается в албанский небоскрёб и исчезает.
