Вишневый сад Марии Якунчиковой-Вебер
Зачехленные кресла на одной из самых известных, хранящейся в Третьяковской галерее картине Марии Якунчиковой - иллюстрация той же идеи, что и Вишнёвый сад Чехова: закат патриархальной России. Роль чеховского Фирса, забытого в барском доме, здесь играет сама художница, которая с грустью расстается не только с прежней Россией, но и как бы предвосхищает свое расставание с жизнью. Антон Чехов умер в октябре 1904 года в Баден- Бадене, на гостиничной койке, выпив последний в жизни бокал шампанского, разрешённый врачом. Двумя годами ранее, в недавно приобретённом доме в окрестностях Женевы, в окружении семьи угасала Мария Якунчикова-Вебер. От той же самой болезни, что и автор «Вишнёвого сада», — чахотки. От которой оба искали исцеления за границей.
Смерть русской художницы осталась почти незамеченной в России. Лишь петербургский журнал «Мир искусства» в No 3 за 1904 год откликнулся подборкой репродукций картин и статьёй, подписанной мало что говорящим именем Н. Борок. Позднее, когда статья вышла отдельной книжечкой, стало известно, что за этим псевдонимом скрывалась сестра Якунчиковой - Наталья Поленова. В 12-м же номере «Мира искусства» был опубликован некролог, написанный Сергеем Дягилевым, главным редактором журнала и большим поклонником творчества художницы. «Якунчикова умерла тридцати двух лет, последние два года она хворала. Немного времени осталось у неё для творчества, да и в судьбе её было что-то необъяснимое и таинственное. Она была характерно русской женщиной с типично русским дарованием, а жить большую часть жизни принуждена была за границей. За творческими силами она урывками приезжала в Россию, набиралась „русским духом“ и должна была опять лететь назад. В Париже она работала над видами Троице-Сергиевой лавры! Лишь только она начала развиваться как художница, она вышла замуж, затем — дети, затем — серьёзная болезнь сына и, наконец, смерть». Родившись в 1870 году в состоятельной, видной московской купеческой семье, связанной родственными узами с Третьяковыми, Мамонтовыми, Алексеевыми, Поленовыми, Мария Якунчикова с детских лет росла в художественной среде. Её родители — Василий Иванович и Зинаида Николаевна (урождённая Мамонтова) — были страстными меломанами: отец прекрасно играл на скрипке, мать — на рояле. Однако не музыка, где больших успехов добилась сестра Маши Вера (в замужестве Вульф), а живопись оказалась призванием Маши Якунчиковой, которая в 13 лет начинает постигать премудрости рисунка под руководством московского художника
В поисках техники. В 18 лет Мария Якунчикова впервые совершает путешествие по Европе — через Вену в Италию, а годом позже — в Париж, где она и будет жить на протяжении 1890-х годов, время от времени наезжая в Россию набраться сил и впечатлений. Знакомая с современной французской живописью в основном по собранию Сергея Третьякова (брата основателя Третьяковской галереи), художница с жадностью посещает Салоны и выставки, сверяя московские впечатления с парижскими оригиналами. Записывается в Академию Жулиана, где, будучи уже сложившимся автором, на протяжении четырёх лет пишет с натуры. А затем и сама выставляется в Салоне Марсова поля. Не будет преувеличением сказать, что Якунчикова явилась первым русским художником своего поколения, столь органично вписавшимся в европейский контекст, перекинувшим мостик от подмосковного Введенского до парижского Версаля, виды которого она начала писать раньше петербуржца Александра Бенуа. Не удивительно, что, когда Бенуа создал вместе с Дягилевым «Мир искусства», Якунчикову регулярно приглашали как к сотрудничеству в журнале, для которого она подготовила эскиз обложки, так и к участию в выставках. О ней пишет в 1896 году влиятельный английский художественный журнал «The Studio», отметивший в частности её заслуги в развитии цветной гравюры: «Мария Якунчикова начала работать в технике офорта в 1893 году. И на протяжении последующих двух лет в результате полной энтузиазма работы, чисто женской по своему пылу, она сделала с десяток эстампов, которые обещают открытие наиболее замечательного темперамента на сегодняшний день в этой области искусства. Сейчас трудно утверждать, что она превзошла своего учителя Далетра, но, без всякого сомнения, сравнялась с ним в искусстве обработки медной пластины и, несомненно, превосходит его в своём видении вещей, идеализме, символистском духе и уносящейся в даль мечтательности. Безусловно, Мария Якунчикова является чрезвычайно одарённым художником». Четыре работы, причём «Страх» на полный лист, были воспроизведены в журнале.
Два последующих года (1897 — 1898) явились как бы кульминацией творческого развития Марии Якунчиковой. Именно в этот период создаются такие шедевры, как «Из окна старого дома. Введенское», «Чехлы», «Церковь в старой усадьбе. Черемушки близ Москвы», «Монастырские ворота. Саввино-Сторожевский монастырь близ Звенигорода», «Свеча», находящиеся в коллекции Третьяковской галереи.
В это время художница обращается также к технике пирогравюры, делает декоративные панно, совмещающие выжигание по дереву и масляную живопись, и создает замечательные образцы этого вида искусства, живописные приемы которого позднее проявились в произведениях французских фовистов (Руо) и ранних работах Кандинского.
В вышедшей в 1901 году «Истории живописи в XIX веке: Русская живопись» Бенуа писал: «Якунчикова-Вебер — удивительно симпатичная художественная личность. Она одна из тех, весьма немногих, женщин, которые сумели вложить всю прелесть женственности в своё искусство, неуловимый нежный и поэтический аромат, не впадая при том ни в дилетантизм, ни в приторность. Якунчикова не только большой поэт, но и большой мастер. С этой стороны ксоандардоТисхиохнпоовр, Жнеендеовсататочно оцене-