2010-е

,

Владимир Маяковский

,

Ближний Восток

,

Комиксы

,

Лингвистика

«Любовные письма» «Славян и татар»

Группа «Славяне и татары» (Slavs and Tatars) ведёт художественные исследования на стыке лингвистики, мифологии и социологии. Их деятельность, по собственному утверждению участников коллектива, происходит в пространстве между «бывшей Берлинской стеной на западе и Великой Китайской стеной на востоке». Проект «Любовные письма» (2014) — это серия ковров, вытканных на основе рисунков Владимира Маяковского. В них разворачивается история принудительной смены алфавитов, которую в начале ХХ века пережили жители Турции, советского Закавказья и Средней Азии

№ 4 (591) / 2014

Slavs and Tatars («Славяне и татары»)

Международная художественно-­исследовательская группа, возникшая в начале 2000‑х годов, включает иранца Паяма Шарифи, польку Касю Корчак, бельгийца Боя Вереккена и американку Викторию Кэмблин. Используя различные медиа, они рассказывают о «часто игнорируемой сфере взаимоотношений между славянскими, кавказскими и центрально-азиатскими народами». Участники «Манифесты 10». Персональные выставки проходили в Музее современного искусства в Нью-Йорке, в венском Сецессионе

Любовные письма. № 1

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 1, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Вскоре после Октябрьской революции большевики оказались наследниками всей Российской империи, в том числе и её обширных территорий, населённых преимущественно мусульманскими тюркоговорящими народами. Вслед за Троцким Ленин считал, что революция на Востоке — то есть приобщение мусульман к современности и их политическое освобождение — невозможна без перевода их языков с арабской вязи на алфавиты европейского типа. Эта работа основана на рисунке Владимира Маяковского и посвящена нескольким провалившимся попыткам обозначить графемами кириллицы несвойственные им фонемы тюркских языков.

Любовные письма. № 2

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 2, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Здесь язык — главный для вербального общения орган человека — примеряет на себя роль государственного преступника. Посаженный за решётку, язык возмущённо заплетается, протестуя против попытки обозначить звуки буквами. И для славян, и для татар язык-орган и язык-речь сулят бесчисленные возможности сопротивления — физиологического, политического или метафизического. Буквы подобны кандалам, они держат язык под контролем и ограничивают его подвижность. Алфавиты вгоняют язык в узкие рамки правил, принуждая его стать соучастником имперского замысла.

Любовные письма. № 3

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 3, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

В этой работе язык-орган разделяется на несколько частей, что призвано передать цирковую ловкость, которая требуется от него для жонглирования множеством несхожих языков. На четырёх его кончиках находятся символы четырёх персидских фонем, для которых не оказалось букв в исходном арабском алфавите. Если учесть сакральную роль арабского языка в исламской традиции, эти самобытные фонемы — ﭖ [п], ﭺ [ч], ژ [ж] и گ [г] — оказываются тесно связанными с персидской культурной идентичностью. Некоторым иранцам они представляются элементами национального самоопределения, символизирующими гордость, патриотизм и осознание своего особого места внутри или вне исламской традиции.

Любовные письма. № 4

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 4, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Здесь изображена крестьянка, целующая руку, — то ли едва приподнявшись с колен, то ли послушно склонившись перед неким властителем. Если, однако, присмотреться повнимательнее, на фалангах лобзаемых ею пальцев можно обнаружить едва заметные арабские буквы. Они символизируют неизбежную потерю фонем при переходе любого языка с одного алфавита на другой. Данный образ отсылает к переходу турецкого языка с арабского алфавита на латиницу, произошедшему в 1928 году по распоряжению первого президента Турции Мустафы Кемаля Ататюрка.

Любовные письма. № 5

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 5, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Одним из главных доводов Ататюрка при переводе турецкого языка с арабской вязи на латиницу было разнообразие турецких гласных (целых восемь), которое не могло быть адекватно передано тремя гласными арабского алфавита. Слова, противопоставленные здесь, — «ωXXX!» (по‑гречески «ох!») и «ööps!» («поцелуй» на турецком) — на пару образуют каламбур, высмеивающий сходство дискурсов сексуальности — с её мотивами власти, подчинения, господства и сопротивления — и языковой политики. В форме шутки работа подчёркивает недостатки даже тех языковых реформ, которые преподносились как невероятно удачные.

Любовные письма. № 6

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 6, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Это произведение посвящено взаимоотношениям между языком и религией — вопросу, всегда вызывающему бурные споры. Вместо того, чтобы метать громы и молнии, Господь изображён пытающимся усмирить дикий язык, который осмеливается произнести турецкие слова Ezan Çılgınları. Так в Турции называли тех, кто отвергал навязываемый светскими властями с 1932 по 1950 год ezan, турецкоязычную форму традиционного призыва к мусульманской молитве. С арабского на турецкий его перевели в ходе лингвистической революции, известной как Dil Devrimi. В рамках этой вызывавшей ожесточённое сопротивление политики даже слово «Аллах» предписывалось заменять на «Танри» («небесный бог» по‑турецки), что служит наглядной демонстрацией способности языка проникать в самую сердцевину убеждений и самовосприятия пользующейся им личности.

Любовные письма. № 7

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 7, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Значение носа в речевых практиках часто игнорируется из‑за куда более заметных конкурентов — горла и языка. Арабские и кириллические буквы, соответствующие утраченным со временем носовым звукам своих языков, изображены тут разбросанными по обочинам. Словно хлебные крошки, забытые графемы отмечают траекторию модернизации, неостановимого прогресса, оставляющего позади себя хаос и нововведения. Например, арабская буква ﯓ обозначала носовой звук «нг», исчезнувший из турецкого алфавита при его романизации в 1928 году.

Любовные письма. № 8

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 1, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

На протяжении всей истории языковых реформ — будь то в СССР, Турции, Югославии или Иране — за эту непростую задачу редко брались действительно квалифицированные лингвисты. Только политики, националисты и филологи-любители осмеливались вмешиваться в сложную живую систему языка. Организация, отвечавшая за реализацию языковой реформы в Турции, называется Turk Dil Kurumu, Институт турецкого языка. Её название высмеивается в рисунке ковра как Kurumumsu — что-то вроде «институтика» по-русски. На нём изображена крестьянка, которую переехал локомотив навязанных сверху изменений, — очередная жертва языковой модернизации и «прогресса».

Любовные письма. № 9

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 9, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

В 1939 году, вскоре после того, как исповедующие ислам тюркские народы СССР перешли на латиницу, было принято решение ещё раз сменить их алфавиты и ввести кириллицу. При этом в каждом из языков кириллическая письменность приобрела свои характерные особенности. В результате такого лингвистического варианта политики «разделяй и властвуй» представителям родственных народов стало куда труднее понимать друг друга. Изображённый тут человек кричит от боли и аллитерационного измождения, произнося один и тот же звук, записанный пятью разным способами.

Любовные письма. № 10

«Славяне и татары». Love Letters («Любовные письма»). № 10, 2013
Шерстяная нить, 247 × 247 см

Человек смотрит в зеркало и видит в нём абхазскую букву Ҧ, обозначающую придыхательный губной звук «пх». В последние годы этот символ стал использоваться в России для краткого письменного обозначения слова «п…ц». История развития абхазской письменности чрезвычайно запутанна, поскольку вторит всем зигзагам российской имперской политики. После нескольких кардинальных реформ последнего столетия современный абхазский алфавит содержит около 60 букв. Неудивительно, что отражение в зеркале нельзя назвать льстящим персонажу.