2010-е

,

Архитектура

,

Музеи

,

Россия

,

Софья Троценко

,

Татьяна Сакохия

,

Главный музей актуального искусства

Музей современного искусства вполне может существовать в старинном особняке, но там едва ли удастся создать атмосферу соответствующих духу времени инновативности и эксперимента. Архитектура и особый дизайн всё-таки крайне важны для появления правильного контекста музея как события, музея как артефакта, призванного отразить все аспекты новейшего искусства. Именно поэтому открытие музея ГЦСИ, спроектированного в соответствии с самыми актуальными требованиями и тенденциями, может стать поворотным пунктом в истории отечественного музеестроительства

№ 2 (581) / 2012

Михаил Миндлин

Российский искусствовед, генеральный директор Государственного центра современного искусства, специалист в области современного искусства и архитектуры

Государственный центр современного искусства, 2012
Проект «Реконструкция и новое строительство музейно-выставочного комплекса ГЦСИ по адресу: г. Москва, ул. Зоологическая, вл. 13»
Как сегодняшние идеалы полифункциональности будут реализованы в музее ГЦСИ? Какой у него будет образ? Насколько он соотнесён с актуальными проблемами музейного дела?

Сегодня музей современного искусства — это, действительно, многофункциональный музей, музей-трансформер. Одна из главных характеристик современного искусства — междисциплинарность, и невозможно провести жёсткую границу между артхаусным кино и видеоартом, экспериментальным театром и перформансом. Большинство инсталляций сегодня аудиовизуально, современная музыка имплантирована в пространство современной аудиовизуальной культуры. Поэтому пространство музея должно всё это предусматривать — не говоря уже о том, что многие объекты современного искусства предполагают экспонирование под открытым небом. Поэтому проект нового музея будет учитывать все эти требования. В большей или меньшей степени и в классическом музее состав коллекции, экспозиции предполагает разномасштабные, разнокалиберные произведения искусства, поэтому здесь для постоянной экспозиции предусмотрены выставочные залы высотой до семи метров и экспозиционные площади высотой три, три с половиной метра. Для гигантских работ, например, Дэмиена Хёрста, Луизы Буржуа или последних композиций Ильи Кабакова требуется не только ровноповесочная площадь — по ширине и высоте, — но необходим и отход для восприятия. А есть камерные, иногда микроскопические произведения, которые не требуют отхода. Поэтому залы будут предусматривать галереи, в которых предполагается размещать эти малогабаритные произведения визуального искусства. В музейном комплексе планируется создание полифункционального театрально-концертного зала-трансформера, киновидеопросмотровых залов, публичного пространства с доступом в интернет для проведения конференций, семинаров, круглых столов. В связи с переносом строительства нового здания на другую площадку у нас появились дополнительные возможности. На Зоологической улице разместится научно-информационный и образовательный комплекс, непосредственно связанные друг с другом, т. е. дому Поленова вернётся его первоначальная функция — театрально-художественные мастерские для детей. Основное здание центра на Зоологической улице будет отдано под образовательные цели. Здесь разместятся лектории, видеопросмотровый зал. Наш основной выставочный зал, который сегодня используется для выставочных проектов, трансформируется в площадку для учебных кураторских проектов. Остальные здания — ещё три строения на Зоологической улице — отводятся под научно-информационный комплекс.­­

Аслан Гайсумов. Без названия (Война), 2011
Инсталляция

Софья Троценко, создатель ЦСИ «Винзавод»: «В конце прошлого года мы должны были определиться с концепцией и с начала декабря заняться поиском директора музея и дальнейшей реализацией этого проекта — приглашением кураторов и т. д. Но временно приостановили работу, в том числе потому, что в декабре стало известно: новый корпус ГЦСИ, который прежде планировался на Зоологической улице, перенесли на Бауманскую. И мне показалось, что это не совсем правильно — строить частный музей рядом с государственным, практически на соседних улицах. Кроме того, хотелось прояснить дальнейшие направления культурной политики в городе, но пока это не удалось. Вот мы и взяли тайм-аут. Конкретно пока не остановились ни на чём, и озвученные 10 тыс. м2 — скорее из области желаемого. Хотелось бы сделать правильное место для города, с обязательным образовательным компонентом для широкой аудитории. И основной задачей я считала разработку концепции, т. е., понимания, чем содержательно будет заниматься музей, потому что музеев много разных, а мы последние, кто выступил с такой инициативой, и не хотелось бы повторять предшественников. Надо сказать, беседы с инициаторами таких же проектов ничего в этом смысле не дали. Похоже, и там конкретики мало. Мне казалось, надо делать музей, который не занимался бы научной деятельностью как основной, но был современен в отношении художественных приёмов и содержания выставок. Обновление экспозиции раз в три месяца — нормально, это не часто. Постоянная экспозиция не планируется: ЦСИ «Винзавод» не формировал целенаправленно музейный фонд. Но есть коллекция Фонда поддержки современного искусства «Винзавод», в том числе из проекта «Старт». Беседовал Константин Агунович

По поводу геометрии пространства: взять Тейт Модерн — это некая башня, датский музей распластан, горизонтален, MoMA, как некая матрица, соединяет в себе горизонталь и вертикаль. У нас тоже вертикаль. Как вертикаль будет определять драматургию интеллектуальных и визуальных связей?

Здесь не всё так просто и однозначно. Вертикаль — это некая данность, но это условная вертикаль, такой деконструктивистский объём. Дело в том что здание будущего музея было спроектировано для нового строительства на Зоологической улице, и его архитектура была продиктована некими исходными условиями. После того как было принято решение о переносе строительства комплекса, мы были вынуждены, следуя условиям, сохранить проект. Так как проект уже был выполнен на бюджетные средства, а бюджетные средства нельзя потратить бесхозно — перед нами стояла задача откорректировать проект к новой территории. Перенос проекта и его адаптация к новому архитектурному ландшафту Бауманского района не противоречат функциональным задачам музея. Они их не нарушают, а только расширяют наши возможности, потому что на новой территории получается некая стилобатная часть, везде будут использованы эксплуатируемые кровли — и в стилобатной части, и в основном объёме здания — под разные цели. И под открытым небом могут экспонироваться произведения современного искусства, некие объекты, которые могут быть установлены на открытом пространстве и будут восприниматься с достаточно удалённых точек обзора.

Имеющаяся система собирает пространство, как бы стягивает?

Не столько стягивает, сколько организует.

А как в долях будут распределяться все художественные системы? Структура музея многослойна?

Нижние этажи отдаются, как некая входная группа, под пространство для кафе, холлы, пространства для детей. Выше будут размещаться театрально-концертные и кинозалы, там же — зал для проведения конференций и семинаров. Затем располагаются выставочные залы, рядом и над ними будут размещаются выставочные залы для проведения периодических экспериментальных проектов. Нижние этажи, в том числе и подземный, будут отданы под инфраструктуру: различные мастерские, складские и технические помещения, а также автостоянка на необходимое количество машино-мест. Также будет второй подземный уровень, отданный, я надеюсь на это, по просьбе города под открытую автостоянку для гостей и жителей этого микрорайона и посетителей центра. Над выставочными залами предусмотрены помещения для организации постоянной музейной экспозиции. Над ними будут располагаться запасники, над запасниками — офисные помещения, выше — технический этаж. Последний этаж будет занимать клуб-кафе для представителей творческой интеллигенции и не только. Кровлю предполагается эксплуатировать для нужд этого клуба-кафе, и в том числе для размещения неких объектов культуры.

А какие инновационные формы появляются в музее в отличие от предыдущих музейных систем? Что нового появляется в этом музее ГЦСИ?

Новое — очень удобные, комфортные залы, разномасштабные. Внутри этих залов не будет промежуточных опор, которые диктовали бы организацию экспозиционного пространства. Экспозиционные залы не имеют ничего лишнего, они внутри максимально анонимны с точки зрения интерьера, архитектуры и дизайна, что, на мой взгляд, необходимо для экспонирования произведений современного искусства. Там не будет ни окон, ни назойливых, висящих на стенах радиаторов отопления. Сама полифункциональная система музейного освещения свободно трансформируется. При этом внутри объёма здания не будет лестничных клеток, по которым спускаются или поднимаются с этажа на этаж. Остеклённые лестничные пролёты выносятся за внешние объёмы здания, в них поддерживается постоянная температура. И так как само здание находится на относительно открытой площадке в исторической части города, мне кажется, посетителям будет приятно, как и в Центре Помпиду в Париже, спускаться по лестнице, которая в этом случае играет роль смотровой площадки. Чем мы отличаемся от Помпиду? Там все эти лестницы сосредоточены на одном плоском фасаде, и, по сути, с разных уровней можно увидеть панораму города только с одной точки. В нашем случае лестницы серпантинами опоясывают всё здание, и зрители, поднимаясь или спускаясь, смогут видеть полную панораму города. У лифтов внутри здания тоже стеклянные стенки. Из них с высоких точек открываются все виды города. В этих лифтах можно подняться на верхний экспозиционный этаж, а потом спуститься по лестнице, обозревая панораму.

Виталий Комар и Александр Меламид. Вам хорошо!, 1972
Фанера, темпера, масло, 45 × 65 см

Татьяна Сакохия, вице-президент Культурного Фонда «Артхроника»: «Идея музея возникла давно, и первые очертания получила несколько лет назад. А в этом году появилась возможность взять „Ударник“ в долгосрочную аренду. Что касается концепции музея, она только формируется. Понятно, что „Ударник“ рассматривается нами не только как музей, но и как площадка для образовательных программ, и для крупных проектов, имеющих международное значение — культурных форумов, фестивалей и биеннале. В разработке концепции и стратегии будет участвовать экспертный совет, куда войдут специалисты с опытом музейного строительства. Директор нового музея будет назначен в течение этого года. Также в этом году будет сформирован попечительский совет. Несколько лет займёт реставрация. Надо убрать всё, что долгие годы искажало облик архитектурного памятника, и в пределах допустимого приспосабливать инфраструктуру здания для музейных функций. С обязательным сохранением кинопоказа! Важное требование — многофункциональность выставочного пространства (а это три больших зала общей площадью около 2000 м2), оно должно легко трансформироваться в лекционный, концертный или кинозал. Часть пространства уже в период реставрации будет отведена для выставочных проектов и под постоянную экспозицию нового музея, основой которой послужит собрание Культурного Фонда „Артхроника“ (Эрик Булатов, Виталий Комар и Александр Меламид, Александр Косолапов, Борис Орлов, Виктор Пивоваров, Леонид Соков, Иван Чуйков и др.). Кроме того, в Москве огромное количество частных коллекций современного искусства, среди них есть и первоклассные собрания, и в „Ударнике“ планируется предоставить возможность коллекционерам показать свои лучшие вещи». Беседовал Константин Агунович

Музей получил международный статус. Значит, в коллекции музея, кроме национального искусства, появляются иностранные работы. Как будет выстраиваться постоянная экспозиция? Предполагаются ли локальные пространства, специально созданные для зарубежных авторов, или произведения располагаются в одной естественной среде?

Решение концепции постоянной экспозиции будет приниматься учёным советом ГЦСИ. Но я предполагаю, что в соответствии с современной международной практикой постоянная экспозиция не будет вечной, а, напротив, регулярно сменяемой с учётом актуальных стратегий. Конечно, главная задача музея — государственного центра — это репрезентация российского современного искусства в контексте мировых культурных тенденций, поэтому я не думаю, что мы будем выделять и группировать произведения по национальному и региональному
признаку.

Сегодняшние приобретения уже учитываются будущим пространством музея? Допустим, инсталляции Клода Левека, Янниса Куннелиса или Ильи Кабакова — как они рассматриваются в контексте архитектуры будущего музея?

Обращаясь с просьбами к авторам, которые готовы пожертвовать свои работы для постоянной экспозиции нашего музея, мы им показываем чертежи и планы экспозиционных пространств для того, чтобы они могли думать, как адаптировать свои произведения в этом пространстве.

С другой стороны, естественно, нельзя собирать коллекцию, ориентируясь на архитектурное пространство. Гораздо важнее основные концепции, стратегии. Речь может идти о ключевых авторах, и задавать им жёсткие пространственные параметры, мне кажется, правильно.

Как ты сказал в самом начале, там же будет достаточно подвижное внутреннее пространство. Оно само будет как бы адаптироваться под произведение.

Совершенно верно. Несмотря на то что экспозиционные пространства будут максимально приспособлены для экспонирования произведений современного искусства, в них будут предусмотрены некие трансформирующиеся конструкции, которые позволят наиболее адекватно в этом архитектурно-объёмном пространстве экспонировать любые произведения.