Биеннале

,

Москва

,

Выставки

,

Московская биеннале

«Абракадабра как метод, или сны наяву»

6 Московская международная биеннале молодого искусства
Основной проект: квартал «Рассвет» на Красной Пресне (Столярный пер., 3/1)
Когда: до 31 июля 2018 года

VI Международная биеннале молодого искусства в Москве оказалась в этот раз весьма представительной — как минимум, по насыщенности программы. В общей сложности фестиваль представил несколько десятков выставок, среди которых основной проект под названием «Абракадабра» оказался далеко не основным.

Алекс Аникина «Tiger Bones»

Выбор магического заклинания в качестве названия я объясняю тем, что у него нет этимологии, оно никак не соотносится с интернациональным языком искусства и вообще с каким бы то ни было языком. Слово «абракадабра» одинаково непонятно всем, и уже потому легко преодолевает лингвистические границы

Год назад в Венеции так комментировала тему грядущего основного проекта его только что избранный куратор, совсем юная (ей не было и тридцати) Лукреция Калабро Висконти. И добавляла, что так же назывался диско-хит The Steve Miller Band 1980-х годов.

Московская выставка — первый большой самостоятельный проект прелестной Лукреции, почти венецианки (родилась в Венето, окончила факультет визуального и перформативного искусства Института архитектуры Венеции и магистратуру Университета Ка’Фоскари), успевшей заявить о себе как о независимом кураторе, стать сооснователем некоммерческого исследовательского проекта CLOG в Турине, поработать ассистентом у Франческо Бонами и Маурицио Каттелана, и устроить несколько выставок в Амстердаме, где она училась по кураторской программе в институте De Appel вместе с Надимом Самманом, куратором прошлой молодежной биеннале в Москве. Нынешняя выставка расположилась в модном квартале «Рассвет», в помещении одного из цехов давно закрытого машиностроительного завода и представилась метафорой танцпола, где всё возможно — недаром тут цитируется призыв одной из любимых героинь куратора, феминистки Эммы Голдман: «Если я не могу танцевать, то это не моя революция». Однако танцы ли это, и можно ли их назвать революцией, — большой вопрос.

Лукреция Висконти

СВОИ СРЕДИ ЧУЖИХ

Начиная с прошлой биеннале, железное ограничение по возрасту — до 35 лет — распространяется не только на участников, но и на кураторов. Других ограничений — например, в отношении географии происхождения художников, не существует, так что нет оснований предъявлять Лукреции претензии (а их предъявляют!) в том, что из шестидесяти задействованных в основном проекте персон всего семь — то есть чуть больше десяти процентов имеют отношение к России. Среди них, в частности, номинант на Премию Кандинского Илья Гришаев (угольное граффити «Нонсенс» — гигантский паттерн на гипсовой стене), выпускница ИПСИ Светлана Воронцова — Вельяминова (светящийся неоном объект All Work and No Play), работающая в Брюсселе Полина Ахмедзянова (перформанс-лекция L’incorruptible («Нетленное»), обращенная к политике памяти
и процессам разложения на примере Ленина
и первого советского джазмена Валентина Парнаха). В ряды участников попала также выпускница Школы Родченко Елена Артеменко с «Тактильными скульптурами», представляющими собой застывшие траектории движения руки художника, и московский скульптор Анна Павлова с хрупкой инсталляцией «Внутри» — метафорой человеческого тела: керамические «органы» нанизаны на силиконовые трубки, по которым течет некая жидкость — лимфа? кровь?

Странно удивляться недостатку наших художников на биеннале еще и потому, что изначальные знания Лукреции Калабро Висконти о русском искусстве ограничивались, по её признанию, первым авангардом, группой «Что делать» и Дмитрием Венковым. И хотя попавшие в залы «Рассвета» работы были отобраны в ходе честного конкурса из полутора тысяч претендентов, нет ощущения, что представления куратора о местном искусстве расширились. Она явно и не ставила перед собой такой задачи — ровно наоборот, — посвятив свой проект Симоне Вейль (другой своей любимой героине), Лукреция Висконти попыталась скорее распространить европейский опыт на Россию. И прямо указала на просветительский характер выставки — «представить возможные пути распространения знания…».

Егор Кошелев «Девять поворотов головы"(Эскиз), 2018

О новых знаниях здесь рассуждать, впрочем, бессмысленно — видео с молодым человеком, крутящем в воде хулахуп, все равно возвращало нас к выученной наизусть, известнейшей работе Сигалит Ландау, несмотря даже на то, что автор этого перформанса «Баланс», поляк Петр Урбанец снимал свой фильм в затопленной шахте, где трудился Кароль Войтыла, тогда еще не ставший Иоанном Павлом II. В целом же экспозиция даже при наличии нескольких любопытных вещей разочаровывала необязательностью присутствия в ней всего остального. Да, зрители зависали на видео Марка Жонсона «Ультрафиолет», отдыхали в «Саду» американца Давида Бернштейна, и медитировали на качающегося «Привлекателя внимания» — так называется презабавнейший механизм, в котором сконструировавшие его Джо Хайтон из Лондона и барселонец Виктор Руис Коломер материализовали мечту о вечном двигателе. Все прочее исчезло из памяти, стоило только ступить за порог. И вспоминалось с разочарованием уже на следующий день после вернисажа, в день открытия биеннальных спецпроектов на Винзаводе — в массе своей они оказались куда сильнее.

ИЗ КУХНИ В КАБИНЕТ

Тут следует пояснить, что сопутствующая программа биеннале оказалась крайне обширна, в число ее площадок попали и ожидаемые места, такие как ММОМА в Ермолаевском переулке и на Гоголевском бульваре, ГЦСИ, фонд V-A-C, и весьма экзотичные — Центр Гиляровского в составе Музея Москвы, «Открытые коллекции» Политехнического музея, Музей-квартира Апполинария Васнецова, принадлежащий Третьяковке, etc. В числе самых интересных — проект Жени Чайки, замдиректора Уральского филиала ГЦСИ, в ГЦСИ московском. Он называется «Спасибо, пожалуйста, извини». Самые разные работы на тему «волшебных слов» ловко вписаны в кураторскую инсталляцию, представляющую собой условную квартиру или, скорее, дом. В нем есть, среди прочего, кухня с битым «Сервизом» Владимира Марина, гостиная c «вышивками» Тани Ахметгалиевой, «Центр скуки» Жени Гаврилова на «чердаке», кабинет, где надо записать увиденный сон, спальня с кроватью, на которую, стоит вам прилечь, сновидение буквально слетит с потолка.

Владимир Марин «Сервиз»

ДЕТСКИЕ СТРАХИ

Другое обязательные для посещения место — Винзавод, где, помимо собственных Открытых студий и их итоговой выставки «Победа на белым» (Куратор Андрей Паршиков), продемонстрировали свои достижения четыре столичные арт-школы. Неровное впечатление от выставки в Британской высшей школы дизайна (britanka_coop) компенсировал восторг от студенческих проектов студентов Вышки (оба проекта в Большом винохранилище). Возможно, дело еще и в том, что вышкинский «Аффект наблюдателя» сделал известный куратор Арсений Сергеев, преподающий в Школе, но глаза разбегались, перескакивая с видео на подушке, в котором Анастасия Ашукина материализовала детские страхи о темноте в ночи, на неоновый призыв Кати Мордвинкиной «Не позорь мать!» и искусственную траву, «выросшую» в проплешинах стен хранилища. «Декоративность берет верх», — признается автор этой инсталляции Полина Дмитриева, отсылая нас не только к актуальной проблеме вымученного городского украшательства, но и к работе своей однокурсницы Полины Гисич — зеркалам, закрывающим выбоины в кафеле на полу. Сверкающие металлические пластины стали камнями преткновения — и наступить страшно, и мимо не пройдешь.

Напротив винохранилища, в Цехе Красного, представили свои проекты учащиеся и выпускники института Анатолия Осмоловского «База». Над ними, в Цехе Белого — студенты Школы Родченко (кураторы — Сергей Братков, Дмитрий Венков и Кирилл Преображенский). Это настолько высокий профессиональный уровень, что грех выделить того или иного художника — да вот хоть Софью Панкевич с фотографиями из серии «Выборы. 18.03.18» или Екатерину Пряничникову с напечатанными на пленке кадрами «arbores oculorum», где на зеленых листьях проявляются портреты людей… Тот редкий случай, когда упомянуть можно всех, проходные работы — редкость, а соединенные вместе, эти остроумные идеи поднимают уровень биеннале на недоступную, как оказалось, для основного проекта высоту.

Выставка «Базы» оказалась бесценной еще и потому, что по заданию куратора студенты исследовали актуальный художественный процесс, интерпретируя разные авангардистские практики, встраивая их в сегодняшний день и быт. Вероника Актанова, к примеру, сосредоточилась на теме имитации, повторив на разорванной картонной коробке орнамент восточного ковра. История повторяется как фарс… Точку в этом исследовании поставил проект группы «Гавно» (да, через «а»), авторы которого предъявили точную метафору популярных нынче рейтингов — художников, проектов, кураторов… Всего подряд. Здесь, впрочем, речь шла о галереях. Пять галерей — это пять надувных груш, на которые можно сесть, наступить. Прыгнуть. Рейтинг после этого может сразу лопнуть, а может постепенно сдуться — или медленно, но верно сойти на нет.

Дизайнеры А. Бережняк и М. Богоявленская (НИУ ВШЭ)
Инсталляция для постановки «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»